Миллионер

Подробности

Опубликовано 30.11.2014 23:05

Скачать полную версию книги

Все имена, клички и события являются вымышленными. Любые совпадения случайны.

Демоверсия

Какие удивительные глаза были у Ирки Коробковой. В их зелени с золотым отливом уживались: и скромность, и нахальство, и наивность, и обман, и ребенок, и женщина, и слезы и смех - все одновременно. В такие глаза падают и разбиваются насмерть. Во всяком случае, я упал и разбился. Мой случай – лишний довод в пользу неукоснительного соблюдения техники безопасности.

5 часов утра. Тащусь вслед заКешкой (колли, мужиктрех лет от роду) по свежему снежку и вдыхаю этот идиотский мартовский воздух. Сумасшедший коктейль морозца и предчувствия весны. Иду и брежу о том, чего давно уж нет. Четыре года не виделэтих глаз. А вот нате же, надышался весеннего ветерка,и понесло на "нежные" воспоминания. Токсикоман.

Вчера весь день подтаивало, а с вечерачерную обледенелую корочку присыпало снежком. Чисто. Свежо. Ни людей, ни машин. Вроде, как и не в городе с миллионным населением.

Не люблю вставать рано. Никто кроме собаки не может меня поднять в такую рань. Собака может. И демонстрирует свои возможности регулярно. Не каждый день, но, на мой взгляд, слишком часто. Наглая рыжая деловая «колбаса». Поднял ни свет -ни заря, но ничем, с моей точки зренияполезным, заниматься не желает.Демонстрируя полную независимость,неторопливо трусит вдоль забора «промзоны». Скребет носом по снегу, считывая последние новости следов. Хвост - "баранкой".Вращает им из стороны в сторону, выполняязамысловатый высший пилотаж "восьмерок", кругов, пируэтов. И тактанцует от столба к кусту, от куста к забору. Элегантное "па" с задиранием лапы - дружба по переписке – и, без остановки вперед, к новым следам, новым запахам.

Впрочем, это сейчас среди ночи меня может сорвать только ласковое собачье нахальство. Лет пять назад я вскакивал сам. Шел в гараж. Садилсяв машину. Гнал через весь город к знакомой девятиэтажке. Просто, что бы оказаться рядом с Иришкой. Вот я, вот стена, а за стеной на шестом этаже ее комната. Идиотизм, конечно. Сейчас ни ее, ни машины, ни гаража. Кстати и Кешки тоже не видно.

-Кеша!- зову театральным, громким шепотом. Ни ответа, ни привета. Только тень мелькнула в проломе забора между двумя коробками корпусов. Чего шепчу? Ближайший жилой дом - моя пятиэтажка, а до неё добрых четыре сотни метров. И все умственно полноценные люди ещё спят. Их ни шепотом, ни криком не разбудишь.

Лезу в пролом за собакой. Тут ужхочешь ни хочешь, но приходится нарушать границы чужой собственности. На улиценачинает светать, ав этих катакомбах - тьма кромешная. Между глухими кирпичными стенами просвет около метра. Ну, нормально литаскаться среди ночи, по каким-то задворкам?Заведите себе собаку иузнаете о такихподробностях ближайшей округи, о каких не узнали бы даже с помощью американского спутника-шпиона.

Кешкин хвостдружески виляет в конце туннеля и исчезает, судя по всему во дворе. Удержаться в обледенелом желобе довольно сложно.Ноги скользят. Я, хватаясь за стены,пробираюсь следом за той сволочью, которую по явному недоразумению называют "другом человека".

-Разве настоящие друзья так поступают? - философствую, наматывая на руку поводок с вполне определившимся намерением: примерно наказать собаку за непослушание.

Еще не добравшись до конца туннеля, я уже совершенно точно знаю: добром мой рейд по тылам «промзоны» не кончится. Интересно, какой псих решил, что свет в конце туннеля означает надежду? Обдирая ногти о стены, пытаясь затормозить, выплываю во двор, как баржа в океан ивижу первые признаки близкой бури.

Если бы Кешка, не дай Бог, оказался на Красной площади во время парада Победы, то для ритуального полива он выбрал быноги белого коня маршала Жукова. Никак не меньше. Амбиции этой собаки не имеют границ.За неимением коня, маршала Жукова и Краснойплощади Иннокентий просто и со вкусомзадрал ногуна дремлющий в сумерках новенький белый «Мерседес». Я понимаю, что демонстрировать свое присутствие на открытой местности мне большого резона нет.

-Кеша, ко мне! - шепчу из-за угла как можно строже.И эта сволочь наконец меня замечает. Он дружески виляет хвостом. Он уже, совсем было, собирается бежать к своему любимому, горячо обожаемому хозяину, но именно в этот момент Кеша вспоминает, зачем он собственно выбрался на улицу в такую рань. Примостившись в затишке около передней левой дверки Мерседеса, рыжийвыстраивает аккуратное сооружение из того, во что превратились в его желудке завтрак, обед и легкий ужин. Хвост мерно и мощно как ручка домкрата двигается сверху вниз и качает, качает, качает. Кажется, я его перекармливаю.

«Сейчас он утопит и машину, и себя, и мое мирное сосуществование с действительностью» - с тихой тоской подытоживаю я.Перспектива разборки с каким-нибудь блатным авторитетомпо поводу его засранного Мерседеса мне совершенно не улыбается. Но все завершается вполне благополучно: Кеха последний раз уже больше для проформы, дергает хвостом, трясет своей шикарной бородой и не спеша, трусит ко мне.

«Неужели пронесло? В смысле: не собаку, а неприятности» -Я еще не успеваю поверить в свое везение, как сумерки буквально взрываютсясобытиями, меняющимися в форме авангардистского клипа.

Сначала открывается дверьв гараже напротив меня. Из двери выходят двое. Один высокий, спортивного типа. Длинное кашемировое пальто,тщательно отутюженные брюки, стрижка - волосок к волоску, тысяч за сто.В модном салоне за такую сдерут никак не меньше. Лисья шапка- в левой руке, спортивная сумка - в правой. Второй, рядом с ним – шибзик -недоросток. Вроде меня. Т.е. метр семьдесят пять. Спортивное трико с пузырями на коленях, норковая кепка, зимникиReebok, короткая дубленка из джентльменского набора гопников. Высокий направляется к машине, тот, что пониже оборачивается в светящийся проем дверей и бросает кому–то:

-Ну, все, пацаны. Без меня не баловать, козлы е-ные. Вернусь, что не так - я вам ваших забавников обкорнаю по самый пупок.

Я стою и молю Бога, что бы Кешкадоплелся до меня раньше, чем высокий вляпается в его монументальное творчество. Грозный коротышка поворачивается от дверей и, пошатываясь, идет за высоким к Мерседесу. В это времяна меня сверху падает ком снега. Следомза ним человек в белом маскхалате с автоматом в правой руке пружинисто приземляется метрах в полутора впереди меня.

«Высокий» уже почти дошел до водительской дверки.Он оглядывается на шум,мгновенно швыряет в автоматчика сумкуи с криком " Кирсан,падай!" пытается, перепрыгнув через капот, спрятаться за машиной. От сумки автоматчик уворачивается, а я нет. Приняв на грудь тяжелый зеленый баул с надписью Adidas, я с трудом удерживаюсь на ногах. «Длинный» на ногах не удержался. Пытаясь прыгнуть, он наступает в кешкину кучу, и, прошитый очередью из автомата, плашмя падает на капот.

После первого выстрела начинается полное светопреставление. Кто-то выбегает из гаража, кто - то с него прыгает. Маты, выстрелы, глухие удары. Я в обнимку с сумкой потихоньку даю задний ход. Мне бы, наверное, удалось удалиться незаметно и вежливо - по-английски, но Кешка решает, что началась большая игра, не принять участи в которой с его стороны было бы просто преступлением. Он с громким лаем дает круг по двору, а затем мчится ко мне, на ходу очень эмоционально комментируя происходящее.

Автоматчик оглядывается налай как раз в момент теплой встречи хозяина и собаки. Его темные зрачки спокойно ощупывают меня и, вслед за ними разворачиваетсязрачок автомата. Что-то в этом взглядемне кажется знакомым. Я не про автомат, конечно. Мишенью до сих пор, слава Богу, быть не приходилось. Видимо и этот, в маскхалате, что-то пытается вспомнить. Это дает мнепол секунды форы. А больше для прыжка за пролом в заборе и не требуется. Заставить меня повторить этот полет спиной вперед с разворотом на 180 градусов и длиной метров в 12уже не удастся никому.Во всяком случае, я на это надеюсь. Впрочем, мировой рекорд зафиксировать некому. Судьи, зрители и остальные участники чемпионата по пулевым прыжкам ещё дрыхнут в теплых постелях. Зато прыжок оказывается толькопервым видом «многоборья».

Еще года два назад я вполне прилично бегал. Стометровку за десять с половиной секундв сезон выдавал стабильно. Причем без всякого анабола.Но дистанция 400 метров у меня всегда вызывала смертельную тоску. Бег на круг, эти проклятые четыреста метров, я просто ненавидел,как каторжник ненавидит кандалы. Пули оказались неплохими стимуляторами.От пролома в заборе до моего подъезданикак не меньше четырехсот метров. Я их пролетаю как птица. Виктор Маркин в свой золотой олимпийский сезонне бежал с такой легкостью и скоростью как я. Чуть впереди, с повернувшись ко мне башкой,несется совершенно счастливый Иннокентий. О таком веселомприключения онмечтал всю свою собачью жизнь.

На родной пятый этаж мы вкатываемся кубарем на одном дыхании. Точнее от меня остается одно дыхание. Одно громадноеобожженноелегкое. Закрывая дверь на два замка, и понимаю, что уже не в состоянии сделать ни шагу.

Вот такая утренняя сводка погоды:" В столице обильные финансовые дожди, в Чечненекоторое снижения уровня свинцового загрязнения, в Сибири - временами небольшие перестрелки с летальным исходом".

Только здесь, в прихожей я замечаю, что так до сих пор и прижимаю к себетяжеленную спортивную сумку. Скорее по инерции, чем из любопытства дергаю за замок "молнии". На пол сыплются банковские упаковкисто долларовых купюр. Такого количества денег сразу я не видел никогда. Разве что в кино.

Оказывается, финансовые дождивыпадают не только в Москве.

***

Себе, как спортсмену, я приговор подписал уже давно. Если бы проводили заочные чемпионаты мира среди кандидатов в мастера спорта, то, вне сомнения, у меня были бы неплохие шансы на победу. В моем активе имелись тренировочные результатыблизкие к рекорду страны. Не нынешней, ампутированной с названием Россия, а того огромного куска Евразии, который назывался СССР. Я имел прекрасные секунды. Но не на соревнованиях.А быстрые ноги с тормозным характером неинтересны никому. Я это понял, принял как должное и спокойно перешел на тренерскую работу стихим доживанием в штатных заводских спортсменах.

Тогда я повез первый свой набор в летний спортивный лагерь. Ирка была, что называется, одной из многих.Высокая, длинноногая, худющая, сколиозная как все современные дети. В моей группе она появилась «вагончиком». Сначала заручку на стадионпривели ее подружку. Папаша подружки, бывший спортсмен, ностальгируя по прошедшей спортивной молодости, с тоской глядел на черную мозаику легкоатлетической дорожки. По выражению лица ребенка было понятно, что ничего кроме молчаливого, но бескомпромиссного протеста стадион у девочки не вызывает.Тренировалась она так, как и должны тренироваться дети, которыхв спорт приводит родительская воля. Я чаще бывал у нее в школе, выясняя причины очередного прогула, чем она на моих тренировках.Во время одной из экскурсии, в изрядно надоевшее весьма среднее учебное заведение, выяснив, чторебенок не посещает и школу ( этот факт несколько улучшил моё настроение), я с чувством выполненного долга, уже совсем собрался, пойти где-нибудь перекусить, как на сцене появилосьэто жутко обаятельное, прелестно улыбающееся существо.

-Вы не волнуйтесь, Наташа болеет. Скажите, когда у вас тренировка, я ее приведу.

Действительно, через неделю будущая надежда мирового спринта прибыла под ручку с прогульщицей. Зиму эта пара старательно "курила бамбук". Но ближе к весне, когда все нормальные дети уходят в загул, вдруг неожиданно девчонки стали тренироваться. Результаты не заставили себя ждать. Уже на первых летних стартах моя зеленоглазая красотка выполнила второй взрослый. Для трех месяцев тренировок и четырнадцати лет вполне приличное достижение. Словом, место на летних тренировочных сборах было завоевано в честной борьбе.

Кто не работал тренером в спортивном лагере, тот не имеет представления, что такое Ад на земле.Два десятка индивидуумов полных сил и неисчерпаемой энергии, несмотря на двухразовые тренировки иутреннюю зарядку с завидным упорствомснуют как челноки в ткацком станке с однойзаветной целью - нарушить максимальное количество запретов, придуманных взрослыми. Причем это отнюдь не осознанный протест противсвоего подчиненного положения, это увлекательная игра, где поражение в одном из ее эпизодов только стимулируетсоздание следующего приключения. И они создавали.

Первый час ночи.Я только успокоился и выбрал единственно удобное положение на, проваливающейся до пола сеткекровати, как в палате у девчонок кто-то на полную катушку врубил радиоприемник.

-Ну не засранки ли? - возмущаюсь я, натягивая трико. Нет, в самом деле: утром впол восьмого подъем, днем прикорнуть наверняка не удастся.Сейчас, по опыту знаю - раньше двух ночи мне уснуть не дадут.Эта милая пыткабессонницей продолжаетсяс начала сезона, уже полторы недели.

Выхожу на веранду. Ночь удивительная. Если бы мне давали выспаться хотя бы раз в три дня, я бы сам сегодня спать не лег. Воздух - парное молоко, настоянное насосновой хвое.Духота июньского дня немного отступила. Небо темно-серое. Звезды едва просвечивают. Сибирское лето не дает им показать себя во всей красе.Закат проваливается в сумерки, а сумерки переходят в рассвет. Сейчас бы взять полотенце и на речку, в таинственную темную воду. Или к вожатым в отряд, на свиданье. Очень милые девицы командуют в четвертом отряде.Да только в моем нынешнем состоянии можно нырнуть в реку и уснуть, а утром ниже по течению выловят мой сонный труп. А уснуть на свидании:порядочные мужики после такого конфуза должны стреляться.

Так, что придется взять не полотенце, а ремешок. Потому, что вместо речки нужно идти успокаивать детишек, изображать из себя Цербера, укреплять спортивную дисциплину и принимать самое непосредственное участие вочередном приключении, уже приготовленном мне.

-Почему не спим? - стучу в двери к девчонкам.

-А мы спим ... - в голосах сна не больше, чем у меня веры в их искренность. – Нет, правда, спим. Зайдите и посмотрите.

Ну, уж это приглашение с явнымподвохом. Нашли дурака.Я резко открываю дверь и сразу отступаю назад за простенок. Грохот падающего ведра, шум разлитой воды – все, как и ожидалось. Народдавится смехом, скрипят сетки старых кроватей, все срочно прячутся под одеяла. Включаю свет. Два десятка глаз с разочарованием изучают меня сухого на мокром полу.

-Про летающие тарелки я слышал, а вот с летающими ведрами в первый раз встречаюсь. Хотелось бы познакомиться с той инопланетянкой, которая его под потолком забыла.

-Александр Михайлович, мы это против бандитовзащиту устроили. - с пафосом произноситэнергичная Катюша Гуляева. Я не сомневаюсь, что ведро это ее инициатива.

-И мальчишки лазят.-вставляет репликуОльга Седова, деловито изучая УКВ своего приемника.

-А почему вы к нам пришли среди ночи и свет включили? А вдруг мы не одеты? - Ирка смотрит хитрыми глазами, явно пытаясь развить приключение хотя бы до половины третьего ночи.

Нахальство этихтипчиков просто не знает границ. То есть это у меня бессонница! Понимаешь, шатаюсь поплатам своих подопечных и мешаю им спать!

-Так.Во-первых, радиоприемник я конфискую до утра.

-Ни за что. – Ольгапытается спрятать приемник под подушку. –У нас еще секс-пауза не закончилась.

-Что?

-По радио секс паузу передают.

Забираю приемник и, стараясь остаться серьезным, продолжаю.

- Во-вторых, было бы сильно подозрительно, если бы в час ночи вы были одеты. В-третьих, секс пауза заменяется уборкой. Все инопланетянки, причастные к полету ведраодевают скафандры, халаты, тапочки, берут тряпки и швабры и уничтожают следы катастрофы.После чего моют веранду и крыльцо.

-А они улетели - Ира явно не желает такого простого завершения аферы.

-Кто они? - подыгрываю я - Тряпки, швабры или шлепанцы?

-Нет, инопланетянки - звучит довольный хор.

Скрипят двери палаты мальчишек и в щель просовываются всклокоченные головы.

-А чего вы делаете?

Через десять минут отряд "инопланетян" шлифует крыльцо, "нечаянно" обливая друг друга водой и выясняя: кто оставил грязный след на только что вымытойполовице.

Мальчишки пищат на темудискриминации по половому признаку. Почему, мол,девчонкам можно не спать и мыть крыльцо, а им нельзя.

- Александр Михайлович, можно я воду буду носить? – Встревает Коля Еремин.

Устав препираться, яотправляю девиц на "боковую",а ребят выпускаю во вторую смену.

«Что тебе снится, крейсер «Аврора»»?Мне ничего. Просто не дают спать.Почтоя не крейсер?

***

Пересчитываю деньги. Сотня пачек. По десять тысяч в каждой. Миллион долларов упал с неба. Точнее из кармана Кирсана. Что я имею кроме денег?Много разных, но одинаково серьезных поводов для беспокойства.

Кирсаном у нас, как известно, детей пугают. Авторитет из ленинской группировки. Знал бы Владимир Ильич, кто под его именем греется – сам бы из мавзолея ушёл. Без просьб демократов и невзирая на протесты коммунистов. Кирсан, как выражаются люди его круга: пацан крутой, без тормозов, комплексов и прочих составляющих интеллигентной личности. Его братва за сотню баксов горло перережет, а замиллионнаверняка поспособствует умеретьмедленно, но больно. Поговаривают, что он и сам лично не брезгует садистскими экспериментами с применением приемов доктора Менгеле. Одна надежда, что Кирсана от пуза накормили свинцовой кашей и на "капустные" блюда у него аппетит пропал навечно. А если нет? Это раз.

Теперь - неизвестные в маскхалатах. Что им нужно было от Кирсана? Жизнь? Кошелек?Не просто же так они торчали ночь на морозце в засаде, прыгали с крыши и развлекались стрельбой по живым мишеням. Кстативысота там никак не меньше двух этажей. Это же не детсадовскуюподготовочку нужно иметь, что бы махнуть со второго этажа, увернуться от сумкии всадить пол рожкаточно в грудь. Ребятки явно профессионалы. А профессионалы следов не оставляют. Вне зависимости от того нужны им деньги Кирсана или нет - свидетели им не нужны точно. А я, как раз и след исвидетель одновременно. Значит, это меня они и «не оставят». Это два.

Можно, конечно, сдать деньги в милицию. Гениальный ход. Прийти – значит, на весь город объявить, я такой-то и такой-то, славный парень - патриот спер у мафии миллион, видел кто и в кого стрелял, вот только не понял почему.Дайте мне за подвиг медаль. Медаль, может быть, и дадут. Кто и в кого стрелял, объяснят вряд ли. Только искать меня уже не нужно будет Ленинцы, скорее всего, просто по башке настучат, что бы впредь неповадно было лазить где попало. А вот для ребят в маскхалатахя превращаюсь в прекрасную мишень с надписью "Дегенерат Иванович".Деньги в доход казне, а я в расход бандитам.Нет уж дудки. Пусть они за свои кровные потрудятся, пусть побегают, поищут.Я им помогать не стану.

Что у них на меня есть? Ну, во-первых, автоматчик в маскхалате. Знакомые глаза. Где-то я их видел. Где? Жаль: лицо было закрыто маской. Память на лица и имена у меня профессиональная. Случалось ребенок пару месяцев на тренировки походит, а через пяток лет встречаешь и имя, и фамилия и где живет - все сразу в голове. А ведь, похоже, что автоматчик тренировался либо со мной, либо у меня, либо у кого-то из моих приятелей. Значит, он меня знает, и вычислить мой адрес, в лучшем случае,вопрос одного звонка в горсправку. Весело. С другой стороны стоял я в темноте. Вполне вероятно, что онменя не разглядел. Или не узнал.Иногда, говорят, людям везет. Кто-то машины в лотерею выигрывает.

Ничего скоро все станет ясно.

Во-вторых, Кешка. Достаточно связать меня и собаку, как становится очевидным, что искать следует собачника с коляшкой в ближайших домах. Т.е. обеденная прогулка может стать для меня последней. От друга человека нужно срочно избавляться.Вот он лежит у моих ног. Морда уютно расположилась на передних лапах, преданные, карие глазам серьезно смотрят на хозяина. Жрать, наверное, хочет.

-Спасибо, Кеха! Помогозолотиться. Скоро, друг, тебя кормить будет некому, а меня - не нужно.

Необходимо срочно ретироваться из квартирысамому и отдать кому-то собаку. Точнее сначала отдать собаку, а потом попытаться растворитьсяна бескрайних просторах Родины. Кому только такая обуза нужна? Добро бы был какой-нибудь мастино неаполитано, глядишь,за породу приютили. Абеспаспортный колли - развлечение на большого любителя. Причем этот любитель должен быть своим, от чужого Кешка сбежит, филантропом (живодеру я и сам собаку не отдам) и главное не в меру наивным, что бы поверить тому бреду, который мне придется наплести.

Игорь! Конечно Игорь. Уникальный кадр. Только тренер может быть таким сумасшедшим. Зарплата - мизер, народа тренирует чуть не сотню. В свободное время колымит. Все, что заработает, тратит на детей. Не на своих. Семьи-то нет. На спортсменов. За свой счет на сборы и соревнования возит.Другой бы с его трудолюбием давно женился, квартиру, машину купил.

Игорю как раз только собаки не хватает. Баз собаки его жизни слишком пресна и однообразна. К тому жев спортивном лагере они отлично между собой ладили. Кешка бегал с его ребятами кроссы, а Игорь собирал для пса косточки в столовой.

Набираю номер.

-Игорь, привет. Это Саша.

-Здорово. – Только Игорь может не обматерить человека, поднявшего его из постели. - Где пропадаешь? Давно не видно на стадионе. Зашел бы, поговорили то се, хали-гали.Знаешь у меня с Серегой проблемы. Полный бутор. Низкий старт не идет. Посмотрел бы?

Даю слово посмотреть. Врупро турпоездку в Грецию. Про выигрыш в лотерею. Про работу в солидной фирме. Обещаю помочь со сборами. Что для меня пара тысяч долларов?И через пять минут получаю согласие на временное переселение Иннокентия к Игорю с полным моционом. Собственно, деньги для него не аргументом. Они ему не интересны. На сборы он и так заработает. Пару составов разгрузит, да сотню деревьев, что мешают рекламным щитам, спилит в свободное от работы время – и всех-то дел. А Кешку Игорь и без посулов бы взял. Но у меня уже легенда составлена. Жаль отказываться. Да и проявляется реальный шанс помочь сумасшедшему в его нелегком деле воспитания подрастающего поколения.

-В двенадцать заеду и заберу.

Без пяти двенадцать действительно раздается звонок в дверь. Выглядываю в глазок. Что-то металлическое сверкает прямо перед стеклом.

-Нашли - проносится в голове. - Сейчас изрешетят из автоматов через двери илииз базуки в упор ( фантазия у меня, каку Гарри Гаррисона илиГерберт Уэлса)и экскурсия на кладбище под медный плач лабухов-духовиков обеспечена.

Я отпрыгиваю назад, натыкаюсь на табуретку. Дальше мы с табуреткой падаем вместе.Сохраняю достоинство и привычную позицию – я сверху. Врагу не пожелаю свалиться на перевернутую табуретку. Больно. Этикувыркания, меньше чем синяком не закончатся.

-Сашка, кончай хали-гали мебель ломать, мне некогда. - Слышу знакомый голос с лестничной клетки.

Придерживая ушибленную спину, открываю дверь. Игорь протирает запотевшие очки. Похоже, именно они меня и перепугали. Кешка уже готов. Миски упакованы. Ошейник на шее, поводок на ошейнике. Сую Игорю сотню баков. Собаке на пропитание.

-Да ты что, с ума сошел, какой-то бутор устраиваешь! - Игорь возмущен до глубины души. - Я уже в соседнюю столовку сбегал, объедков надыбал то-сё, хали-гали. И на завтра договорился. Так что будь спокоен. Кеша у меня с голоду не подохнет.

-А от отравления?

-Таблетки есть.

Я это и так знаю, что собака голодной не останется. Скорее Игорь сам подохнет, чем кто у него. Такая натура.

Кеха укоризненно смотрит на меня, упирается всеми четырьмя лапами, но, в конце концов, сдается и, постоянно оглядываясь, начинает спускаться по лестнице.

Акт предательства совершен. Пора подуматьо себе.

Сумку нужно будет вечерком выкинуть где-нибудь подальше от дома. Авось кто подберет и с ней засветится. Операция под названием "Ложный след-1".Не слишком этично, зато появится хотя бы небольшой запас времени. Но преждеподумать о месте, где можно отсидеться. Хотя быдва, три дня.

Одну пачку из кирсановского наследства, ярассовываю по карманам. Остальное - перекладываю в полиэтиленовыепакеты.В процессе фасовки денег с удивлением обнаруживаю, что эти шуршащие кирпичикимогуществане вызывают во мне ни трепета, ни радости.Скорее азарт: как спрятать так, что бы было легко достать мнеи трудно найти другим. Удачно, к месту, вспоминаю про здоровенную щель между стенкой и балконным блоком. Так у нас строители работают, что с холодом бороться сложно, зато тайники устраивать легко. Все собирался заделать эту дыру, да на цемент денег не хватало. Теперь материал нашелся. Уникальная строительная услуга: шпаклевка дыр долларами. Эксклюзивный подрядчик – бывший спортсмен, бывший тренер, бывший алкаш – Али Баба Михайлович.

Пока припрятывал сокровища на балконе, пока собрал вещички и обзвонил приятельниц, напрашиваясь на недельку, погостить, прошло часа полтора.Звонок в дверь раздается, когда я уже собираюсь уходить. Свой недавний испуг япомню хорошо. Поэтому в глазок не заглядываю. И правильно делаю.Отодвигаю металлическую крышечку с глазка.Выдерживаю паузу.

Вы никогда не падали в обморок? Со мной до сегодняшнего дня это случалось дважды. И, что забавно, из-затакой незначительной детали тела, как большой палецлевой руки.И смех и грех. Дважды его резал. Ранка-то всего ничего, а здоровый мужик (со 180 кг приседаю, сотню - лежа жму) без боли и особых переживаний падает в обморок как затянутая в корсет институтка, напуганная классной дамой. Сегодняэтот левый большой подводитв третий раз. Что называется, меня сделали одной левой. Тихий хлопок за дверью я скорее чувствую, чем слышу. С легким щелчком, из глазка, под напором пули вылетает стекло. Веселая компания осколков, возглавляемая свинцовым вожаком, со смачным чмоканьемвпивается в стенку напротив. Палец задевает вскользь. Срывает мясо до кости. Я с интересом наблюдаю, как на белом срезе набухают алые капли. В общем, и не очень больно.Я зажимаю палец в кулак иотключаюсь. Сознание отдыхает до встречи с полом. Удар о линолеум возвращает к жизни лучше всякого нашатыря. Что-то я сегодня слишком часто падаю. Так и соседями поссорится недолго. Шума над головой никто не любит. Хорошо хоть табурет убрал.

За дверьютишина. Я не шевелюсь. Из кулака как из испорченного крана обильнотечет.В глазке слышно легкое посвистывание. Как будто собака обнюхивает незнакомый предмет.

-Кровью пахнет. -Тихо и удовлетворенно резюмирует кто-то за дверью.

-Жаль Михалыча. Неплохой мужик был. Но нелепый. Как нелепо жил, так нелепо и помер...

Михалычемменя называли только свои. Значит, не ошибся. Убивал меня мой же бывший ученик. Знать бы кто.Хотя какая разница. Так воспитал. Сам и виноват.

За дверью потоптались ещепару минути стали быстро спускаться. Я поднимаюсь и бреду штопать испорченную шкуру.

Зашивать себя приходилось не раз. Вообще спорт очень хорошо приучаетк временности боли. То, что сегодня болит нестерпимо - завтра уже переносится легко, а послезавтра и не помнишь, что болело. Появляется новая болячка и забываются старые.

И гнойники вскрывал, и порезы зашивал. Но пока с этим проклятущим, большим пальцем справился, еще дважды терял сознание. Надо бы на досуге его вообще отрезать. Меньше проблем.

Пока оказывал себе, дорогому, первую медицинскую, прибыли очередные визитеры.Медом у меня сегодня намазано, что ли? Деловитое сопение и пинки в дверь не оставляют сомнений относительно намерений новых гостей. Судя по экспансивности и напору, либо блатные, либо милиция.Была бы у меня граната, я бы, конечно, приоткрыл дверь на ширину цепочки. Я бы оставил себе чеку на память, а им,от всего сердца, подарилостальное. Я, по натуре, человек не жадный. Но гранаты у меня нет. Закидываю свою старенькую сумку с вещами на плечо и выбираюсь на балкон. Бандитский "Адидас" за ненадобностью бросаю в прихожей. План "Ложный след" уженикогдане сработает. Я найденвсеми быстро и легко.

Спускаясь с балкона на балкон, я мысленно благодарю родных советских архитекторов. Как они все замечательно предусмотрели. Человеку среднего роста с достаточной физической подготовкой подниматься по балконам вверх или спускатьсявниз, конечно, не так удобно как на лифте, но в случаях крайней нуждыэто не худший способ спасения жизни. Мне везет. Никто из соседей не выбирается на балкон покурить или подышать весенним ветерком. Объяснить столь экстравагантный способ ухода из дома, людям знающим меня два десятка лет, было бы весьма проблематично.

Яспрыгиваю со второго этажа в подтаявшие остатки сугроба ипочти бегом через дворы направляюсь к ближайшей автобусной остановке.

Солнце сияет. По-весеннему красивые девчонки пролетают мимо, и им нет никакого деладо спортсмена - неудачника,выигравшегомиллион баксов и путевку в триллер в качестве мишени.

Пусть на моей могиле напишут: "Здесь покоится несостоявшийся Казанова,траченный возрастом, молью и пулями".Очень романтично.

***

Лазанье по балконам вообще мой любимый вид спорта.

Ирка перешла в одиннадцатый. Зарплату нам, тренерам, платили понемногу и с большой неохотой. Машина оказалась настоящей палочкой-выручалочкой. Пол лета я с утра выезжал на калым. За день зарабатывал месячную тренерскую ставку. И каждый день завершалбукетом роз.

Подъезжая к ее подъезду, уже совершенно твердо знал, дома ли она.

Вообще, вся эта история с Ириной, для меня до сих пор полная загадка. В цехе, под названием «советская школа», было сделано все, что бы на выходе с конвейераполучить из меня, Сашки Луцкого нормального, старательного, строителя коммунизма, глубоко верующего в победу социализма во всем мире и неоспоримость советской науки.И я вполне соответствовал ГОСТам. Во всяком случае, до встречи с мадемуазель Коробковой я был убежденв том, что все в мире имеет научное объяснение. А то, что объяснить невозможно – бредни умалишенных илиспекуляции шарлатанов.С Иркой я стал умалишенным шарлатаном.

Я чувствовал ее на расстоянии. Я мог совершенно определенно сказать: хорошо ей сейчас или плохо, далеко она или близко. Такая чертовщина. Только один раз за все время я не смог заранее определитьбудетона на тренировке или нет.Тогда я пол дня провел в предвкушении встречи. Я был уверен, что она придет. Я ждал ее до последнего.Она появилась только на следующий день.Без спортивной формы.Мое вчерашнее разочарование вылилось в приветствие, которое трудно было назвать приятным.И зря. У Иры умер дедушка. Ребенок ревел весь прошедший вечер и пришел за поддержкой... Однако, всегда ли мы готовы разглядеть чужое горе за своими обидами? Во всяком случае – сразу?

Приезжая с цветами я уже знал: дома она или нет.Посылая цветы с ребятней из ее двора, или оставляя в ручке ее дверей, я чувствовал когда она их видела и выглянет ли из окна. Такой идиотизм на уровне пятнадцатилетнего школьника. Самое странное в этом мистическом спектакле начиналось позже.Тогда, когда мои представления о происходящем сталкивались с тем, что происходило в действительности. Я видел, как будто находилсяв ее комнате, как Ирина, проснувшись на следующий день, еще сонная, улыбаясь, шла к букету. Как она вдыхала тонкий аромат. Я знал с абсолютной точностью, что она думает обо мне и думает хорошо. Но, чем ярче были эти виденья, тем холоднее и резче были наши встречи. Так все продолжалосьдо первого сентября.

Тридцать первого августапод вечер заехал на рынок. Это сейчас цветами торгуют всюду и везде. Тогда розы- только на рынке за «хороший цена. Год стоять будет. Ну, чуть меньше год.» "Хороший цена" перед первым сентября,конечно, переходил в разряд "очень хороший". Короче я взял букет на все свои наличные. Привез домой. Обрезал, как полагается, нижниелистья. Подновил срез и замочил цветы в ванне.

В три часа ночи оседлал своюработягу - "восьмерку" и полетел по пустым улицамк заветному дому. К акции я готовился заранее и весьма тщательно. Добраться до первого балкона на втором этаже ее дома, можно было только, пожалуй, Сабонису, да и то,если бы его подсадил Ткаченко. Но, стоявшая рядом, в стык, девятиэтажка, имела лоджии, закрытые декоративной бетонной решеткой. По этой решетке, как по лестнице, можно было влезть хоть на крышу. Фокус состоял только в том, что бы с лоджий одного дома перебраться набалконы другого.Если бы я был обезьяной, все вопросы снимались бы сами собой. Но мне не повезло: родился человеком. Так, что пришлось изготовить из стальной арматуры крюк в форме английской S. Рука HomoSapiensплюс крюк, вполне способны заменить одну средней ловкости обезьяну.

Дальше сущая мелочь. Зацепиться крюкомза край балкона и постараться не разбиться. Внешне план выглядел не слишком изящно, но вполне реалистично.

В половину четвертого я прибыл на место. Понятно, что нормальный человек наверняка решал бы проблемулюбовных взаимоотношений как-то иначе. Инаверняка, намного продуктивнее. Но я нормальным не был никогда.

Без пятнадцати четыре упакованные в сумку цветы болтались у меня за спиной, а я болтался на решетке лоджии между вторым и третьим этажом. Все складывалось слишком просто. И на подвиг ради прекрасной дамы явно не тянуло. А меня тянуло на подвиги. Нормальные герои, как известно, всегда идут в обход. Руководствуясь этим жизненным принципом, я начал "перестроение" с лоджий на балкон не на ее, шестом этаже, а на четвертом.

Когда я летел навстречу балкону, повиснув одной рукой на крючке, и нелепо размахивая второй в воздухе, я чувствовал себя кем угодно: рыбой и птицей, но только не обезьяной. Скорее странным гибридомселедки и воробья. Мысли о зоологии и гибридизации из моей головы напрочь вышибла встреча с балконом.Я понял, как был не прав, когда пренебрегал курсом физики в школе. Во всяком случае, предварительный расчет колебательных движений свободно подвешенного маятника, мог бы мне подсказать иной план действий.Тогда, возможно, я бы не впечатался в торец балкона плечом и носом. Все остальное от меняобняло балкон снизу. Потом мы с балконом расстались имое тело отправилось в обратный путь.

Что такое "перелет ткачева" знает любойпоклонник спортивной гимнастики. Наверное, со стороны было весьма любопытно наблюдать за моей интерпретацией этого элемента. Перелет Луцкого, мой перелет, выполняется кувырком сбалкона четвертого этажа на балкон третьего. Изображая птенца выпавшего из гнезда, и пытаясь зацепиться руками за воздух, я больше всего боялся потерять сумку с цветами.Идиот- этодиагноз и стиль жизни одновременно ….

Мне повезло. Я не упал.Не помял цветы. Не сломал позвоночник. Я повис на перилах. Причем сначала "солнечным сплетением", затем челюстью и лишь после этого включил в процесс самоспасения руки. Все постепенно становилось на свои места. Приключение перестало казаться таким простым. У меня появился повод себя считать героем.

Немного отдышавшись, с ее святым именем на разбитых губах я продолжил восхождение.

Меня всегда удивляли люди страдающие бессонницей. То есть типы, встающие из теплой постели среди ночи, начинающие курить, бродить по квартире, жарить яичницу, кипятить чай -с моей точки зрения должны вызывать повышенный интерес компетентных органов. Если человек не спит ночью -значит либо совесть мешает, либо ее отсутствие.

Стоило мне, наконец, преодолеть четвертый этаж и войти в плотный контакт с пятым, как почти одновременно ниже и выше меняхлопнули балконные двери.Лунатики выбралисьна ночное священнодействие. Я, вжавшись в стену, старательно изображал лепного Атланта, а вышестоящий полуночник со снайперской точностью стряхивал на меня пепел, и, временами, смачно сплевывал.В заключение, он покряхтел, сказал : «Хорошо!» и скинул непотушенный окурок мне за шиворот. Поверьте, когда смотришь такое во французских комедиях, все выглядит намного забавнее, чем в жизни.

Товарищи, господа, спите по ночам. А если не спится, то хотя бы не бросайте не затушенных окурков. Вы можете стать причиной пожара или сделать больно совершенно невинным людям, лазающим по балконам!

Нижний лунатик, слава Богу,только прокоптил меня дымом дешевого табака и особых неприятностей не доставил. Может быть, не хотел,а может - доплюнуть до меня было сложно.

Эти пять минут табачно-плевкового издевательствавполне удовлетворилимои амбиции. Я, наконец, прочувствовал значимость своего поступка. На ее балкон я просто влетел как на крыльях. "Вот подвиг,способный пробудить ее любовь. Не оценить такое нельзя!" - думал я,бережно раскладывая розы в открытой форточке.

Обратный путь был легок и приятен, как прогулка на катере (Черное море,штиль,"бархатный сезон" в воде - медузы, над водой – чайки, а выше – ласкающее кожу солнце). Уже стоя на газоне перед домом, я сообразил, что на радостях оставил сумку наверху.Возвращаться за ней значило поставить на одну ступеньку мою ненаглядную Иришку и какую-то дурацкую сумку. Да и искушать судьбу дважды за одну ночь - перебор.Даже для такого шизофреника как я.

Помечтав с пол часа в машине под ее окнами, завел мотор и помчался, по все еще пустынным улицам, домой, счастливы и удовлетворенный.

А вечер обозначил цену женскому романтизму.

Она пришла на стадион в сопровождении двух ухажеров. Посмотрела на меня как врач на пациента психбольницыи, сопровождая словасвоейфирменной, обаятельной улыбочкой заявила:

-Если вам дорога ваша сумка, то зайдите и получите у папы.

-Что получить? - Попытался я сделать хорошую мину при плохой игре.

-Что надо. Сумку. Вот!

И она повернулась. И она взяла своих ухажеров под руки. И она удалиласьгордой походкой укротительницы диких животных. Т.е. нас, мужиков.

***

Уйти далеко мнене удается. Пацаны, видно, с моей входной дверью сильно не деликатничали. Какая нелегкая вынесла одного из бритоголовых на балкон, я не знаю.Наверно Бог решилподарить мнемаксимальное количество приключений в этот весенний денек. Во всяком случае, ни за что не поверю, что у простого боевика хватиломозговпросчитать возможность ухода человека с пятого этажа не через дверь. Скорее всего, он поскользнулся и выпал на балкон или, от полного отупения, решил перекурить. Да это и не важно.Мой прыжок со второго этажа он, видно, засек.Ноеще секунд пятнадцать его мозгам потребовалось для того, что бы увязатьотсутствие хозяина квартиры (т.е. меня) и странного типа, прыгающего с балкона и подозрительно спешно покидающего место событий.

-Эй, стой! Пацаны, вон он, падла!!

Я, в общем, сразу понимаю, о комонтак некрасиво кричит. Только моя врожденная деликатность и полное отсутствие свободного времени не позволяют остановиться ипрочитать невеже курс политесаиправил хорошего тона.

Этоткретин еще орет на балконе и размахивает руками, а по проезду, следом за мной, ужелетит красная БМВ.

" Это что - банда телепатов?" - думаю я, отступая за помойные ящики.Так быстро передать сигнал с пятого этажа в машину, стоявшую во дворе,просто не реально.

Водитель меня не заметает. Машина проскакивает мимо и тормозит впереди, метрах в пятнадцати. На балконе ужетесно как на трибуне во время финального матча Чемпионата Мирапо футболу. Идиоты, они так хотят заполучить свои деньги, так энергично размахивают руками, а 990.000 долларов в аккуратных пачечках уложены буквальнонад их головами. Как часто жизнь пристраивает искомое значительно ближе, чем мы пытаемся его найти.

В руках одного из "тиффози" замечаю трубку радиотелефона.Сотовая связь - лучший вариант телепатии. Не дешево, но сердито. Во всяком случае, для меня. Как тут не поблагодарить российских бизнесменов, импортирующих западные технологии, на погибель соотечественникам.Левая дверка БМВ распахиваетсяи из нее неторопливо выбираетсякомплект мышц, в виде кубика средней величины, расфасованный в черное пальто. Одной рукой кубик прижимает к уху трубку телефона, другую засунул в карман. Мне это сильно не нравится. Опыт подсказывает, что в карманах кроме тривиальных дыр, подчас встречаютсяочень неприятные предметы.

Кубик рассеяно смотрит по сторонам и, одновременно, слушает по телефону инструкции. Разворот головы и я попадаю в прицел веселых, темных, почти черных глаза.

-Иди сюда. Иди, дядя, не расстраивай меня. И сумочку не забудь.

Говорит он очень спокойно, почти доброжелательно, но, что бы я не слишком расслаблялся, все же вынимаетправую руку из кармана и демонстрирует пистолет.Черная дырочка ствола смотрит на меня так же внимательно, как и его собственные черные глазки. Второй трехглазый за один день. Может быть парламентарии правы: на руках у населения слишком много оружия?

-У меня перерыв на обед. Тебе нужно - ты и иди. - Говорю я с видом ковбоя из американского вестерна.Во всяком случае, пытаюсь выглядеть именно так.

-Как прикажете, сэр, - кубик иронично кланяется и, не торопясь, направляется ко мне. Я стою по коленов сугробе и с тоской думаю, что нужно было заниматься не спринтом, а восточными единоборствами. В ситуации, когда некуда бежать, знание приемов каратэ может оказаться намного полезнее.

-Разрешите вашу сумочку, сэр - он протягивает левую руку и крепкой пятернейхватаетсяза ручки сумки. При этом стволпистолета разглядывает меня с прежним интересом и отслеживает мой лоб так же верно, как стрелка компаса - Северный полюс.

Кубик тянет сумку на себя. Я не уступаю. Не то что бы жаль вещи или не жаль жизни. Скорее просто по инерции и от оцепенения.

-Ты че, не понял? - черные глаза теряют веселость и превращаются в пулеметные амбразуры. Он дергает сумку еще раз,уже давая почувствовать свою силу.Я поддаюсь. Почти поддаюсь. В конце – концов, что мне сумка?Несколько старых тряпок, бритва, щетка. Даже из техдесяти тысяч зелеными, что я прихватил с собой, в сумке нет ни бакса.. Но в последний момент, когда противникуже уверен в победе, я передумываю и всем телом дергаю за ручки на себя.Я стою в сугробе, он - на подтаявшей дороге. Кроме того, взрывное усилие - моя коронка. Со старта я «делал» и мастеров спорта. Легко.

Парень теряет равновесие. Ствол уходит вправо. Он успевает нажать на спусковой крючок, но пуля гулко бьет в полупустой помойный ящик, а я, шагнув вперед, пинаю черноглазого, с левой, между ног. Я всегда считал себя скрытым левшой. И теперь уверился в этом окончательно.Мне везет: пальто у визавирасстегнуто и носок моегоботинка мягко входит в тело противника. С интересом наблюдаю за тем, как сужаются черные амбразуры глаз: чем выше поднимается моя нога,тем уже становятся его глаза. Ботинок упирается в кость, амбразуры "кубика", миновав стадии «европа», «азия», «ненависть самурая», закрываются полностью.Он отпускает сумку и сгибаетсяпополам.Успех нужно развивать до полной победы.Удар кулаком сверху по затылкудовершает разгром.Черноглазый падает на колени. Шикарный черный драп накрывает, взметнувшимися крыльями, лужу.Пистолет плюхается рядом и, захлебнувшись грязной водой, тонет с позором.

Мне в очередной раз везет. Но времени на чествование победителя,вручение наград и торжественный марш в исполнении духового оркестра, к сожалению, нет.Мой балкон был пуст, а из-за домав проезд на бешеной скоростивыскакивает 99-я . Веселенькая такая голубая машинешка.Водитель не справляетсяс управление и на повороте"девятку" заносит. Влетев передними колесами в сугроб,преследователи из него сразу выбраться не смогли. Скорее на подсознании, нежели по здравому размышлению я впрыгиваю в БМВ-шку. Мотор тихонько урчит. Ноги сами ложатся на педали.Первая передача. Газ.Вторая передача. На ходу захлопываю дверку.Врубаю третью и, не сбавляя хода, вылетаю в переулок.

Сзади слышны выстрелы. Не жизнь -кино.

Стрелка спидометра перепрыгивает через отметку 100.Приятная, приемистая машина БМВ. Умеют немцы делать технику.

Из переулкаврываюсь на магистраль и едва успеваю увернуться от "ЗиЛКа". Тот резко тормозит, а я мысленно извиняюсь. Но спасение собственной жизни все же достаточный повод для оправдания нарушения правил дорожного движения. Тем более, что нынче правила не нарушает тольколенивый.

За спиной раздается смачный удар.Голубая "девятка" втыкается в бок грузовика.

-Два ноль в мою пользу. - Кричу я, глядя в зеркало заднего вида. Сбрасываю скорость, сворачиваю во дворы и петляю до ближайшей остановкитранспорта.

***

Я трясусь в старом трамвае. Трясусь в никуда и без цели. Бандитскую машинубросил во дворе, за дом до остановки. Солнышко пригревает. В салоне жарко. На улице ясно, но прохладно. Ощущение такое, что природа никак не может решить куда качнуться: то ли вернуться к зиме, то лирастопить остатки сугробов и дать зеленый свет зеленому цвету.

Ничто так не убаюкивает как стук колес по стыкам рельс и покачивание вагона наразбитой колее. Только ввесеннем трамвае можно воспринимать жизнь так, каквоспринимают ее груднички, слипающимися глазами издетской коляски – сонно и доверчиво.

-Молодой человек, а кто за вас билет покупать будет?

"Ребенка" грубо и бесцеремоннобудят

Кондуктор, видно, была в другом вагоне, когда я садился в трамвай, и дала мне вздремнуть пару остановок.

-Сейчас, секундочку. - Автоматически засовываю руку в правый карман. Оноторван и, как следствие,пуст.Экскурсия в левый карман не дает никаких результатов кроме жуткой боли в пораненномпальце.Забираюсь за пазуху. Нащупываю в нагрудном кармане стопку купюр и, наконец, проснувшись, понимаю, что ничего кроме долларов у меня нет.

-Ну, я жду! - Кондукторша смотрит на меняторжествующе,предвкушая мои извинения, униженные объяснения.«Тетенька, простите, я забыл денежки дома» или что-то в этом роде. Словомцирк на колесах, где роль клоуна отводится «зайцу», то есть мне, а роль героического укротителя – ей.Худенькие ручки, тоненькие ножки, злое личико, выглядывающее из латнового зеленого китайскогопуховика. Фурия в доспехах рыцаря.

Трамвай почти пуст.Бабулька, из тех у кого "перестройка" отняла цель жизни и кому не дала средств к ее, жизни, продолжению,вступается за меня.

-Да не трож ты его, сердешного. Видишь, с запою он. По такой жизни со всяким может статься.

-А мне-то что? Ты хоть сдохни, а за проезд плати!Если всех за так возить, кто мне зарплатудаст? А пропил все - ходи пешком.

-Да не пью я. – вялосопротивляюсь напраслине.Не объяснять же, что бежал из собственного дома по балконам. Что где-то зацепился и оторвал карман с кошельком. Что, вообще, меньше всего думал о деньгах, так как мне, мертвому, кошелек нужен не больше чем бедуину «Кадиллак» в пустыне.

-А не пьешь, так тем более плати!

-Да бомж он, разве не видишь? - встревает в разговор угрюмого вида мужик с переднего сиденья. - Разуй глаза: одежда равная и грязная, щетина во всю рожу, сам не мыт. Какие у него деньги, вшей бы не натащил...

Я совсем готов обидеться, но, глянув на свои грязные руки, черную, замусоленную повязку на пальце, брюки и курткусо следами скоростного спуска по пыльным балконам, начинаю понимать, что вид мой на самом деле особого доверия вызывать не должен.

-А ведь и правда бомж - с горечью констатирую вслух. Жить то мне негде. Кстатии паспорта с собой нет. Остался в квартире, которую я потерял на неопределенный срок. И как оказалось, денег - то тоже нет совершенно. Не будешь же в трамвае или магазине расплачиваться долларами. Размеренный спокойный быт последних трех летвзорвался и этим взрывомвыкинуло меня на улицу, без документов и средств к существованию.

-Раз бомж, так и вылазь.- Почти миролюбиво говорит кондуктор, брезгливо отступая от меня. Видно мысль о вшах ей пришлась не по нраву.

-Да выхожу я. Прямо сейчас и выйду. Не волнуйтесь.

-И шмутки свои забери. А то и правда вшейнапускаешь! - кодукторша уже успокоилась, мысленно смирилась с моей " заячьей" сущностью и ее напутствиезвучит почти по отечески.

-Вшей у меня нет. Доллары есть. Хотите, долларами проезд оплачу?

-Вали, вали, братец Мавроди.

Я не обижаюсь. Жизнь еще раз доказала, что люди в большинстве своем обожают фантазии и не уважают правду.

Выпадаюиз дверей трамвая и, конечно, оказываюсь в центре огромной черной лужи с урбанистической пенкой из нефтепродуктов. Впрочем, сегодня иначе и быть не может. Все как в том анекдоте про деда с бабкой: вечно куда-нибудь вляпаюсь, то в говно, то в партию.Но хватит философии и самобичевания. Нужно решать, что делать дальше.

Присаживаюсь на скамейке в тихом дворике деревянной двухэтажки.

Устроиться пожить у знакомых?Можно, конечно, но уж больно опасно. Знакомые, как известно, бывают хорошие, плохие и общие. Нарваться на общих знакомых с тем милым типом, которыйстрелял в меня через дверь, в мои планы никак не входит. Три раза за день, испытав все прелести переживанийдичи, на празднике открытия охотничьего сезона, я решаю впредь к своей персоне относиться бережнее.

В гостиницу без документов и денег соваться бессмысленно.

Я действительно, настоящий, ядреныйбомж. Правда, очень богатый. Но это утешает слабо.

Кстати о богатстве. Долларов у меня, конечно,предостаточно.Не то, что проезд оплатить, трамвай купить можно целиком, вместе с пассажирами. А может ина целый трамвайный парк хватит. Но как без паспорта превратить зеленые в деревянные? Да еще и не засветиться на этой операции. Не перекрашивать же их? Вообще-то это было бы верхом изощренного извращенчества - подделывать рубли из долларовых купюр!Тут бы все эксперты- криминалисты в городе перестрелялись. А у кого тяму застрелиться не хватит – наверняка в психбольнице остаток жизни проведет.Эта идея - розовая мечта российского Минфина. Я не про криминалистов, я про доллары.

Ладно, шутки в сторону. Передо мной два пренеприятных вопроса: где жить и на что?

Конечно, можно попробовать вернуться домой за паспортом.Дверь, я более чем уверен, после всех сегодняшних приключений, распахнута настежь. Если вообще осталась на петлях... Но почти наверняка меня там ждут. Причем, скорее всего сборная бригада из бандитов иэтих, в маскировочной форме, при активной поддержке правоохранительных органов, естественно.

Да и соваться с моим паспортом в банк можно только в расчете на безалаберность милиции и глупость криминала. Кроме того, баксы могут вообще оказаться поддельными. Времени их как следует разглядеть, у меня пока чтоне было.

Барахолка! Вот идеальный выход из положения. Во-первых,у меня рядом садовый участок. Буквально в двух шагах.Домишка, правда, хиленький.Летом в нем жить еще можно.Зимой, да ивесной, щели в стенахгарантируют отсутствие тепла и комфорта на все 100%. Но, при нужде, день – два перебиться можно. Печка, во всяком случае, есть, электричество тоже.Кровать, одеяла, кое какие тряпки - словом логово для загнанного зверя.И, главное, на барахолке всегда можно поменять доллары на рубли. Торговый люд намертво повязанвсемирным эквивалентом, универсальным ключом экономики - $ USA.

Надо поспешить. Через пару часов барахолка закроется, а я останусь голодным.Минимум доутра.

***

Первая ночь дачной жизни показалась бесконечным кошмаром.

Я успеваю на барахолку. Я успешно и на удивление легко меняю триста баксов. Счавканьем, как настоящий дикарь,уминаю пять шампуровгорячих сочных шашлыков.Шашлычник смотрит на меня,оборванного, голодного до неприличия, и с видимым удовольствием повторяет:

-Ай, хорошо кушаешь!. Ай джигит! Купи еще!

С пухлой пачкой купюр (такого количества рубликов я мои руки не держали ровно столько, сколько существовали) очень довольный собой ипочти успокоившись, я прогуливаюсь по ближайшим магазинам. Набив пакеты едой игерметиком, отправляюсь обустраивать быт.

Явосхищен своим умом и своей предусмотрительностью. Дачная жизнь обещает быть приятной. Как у всякой настоящей совы к сумеркам у меня наступает пик активности. И это несмотря нанасыщенный событиями день. Я одновременно протапливаю старенькую буржуйку, готовлю ужин и шпаклюю герметиком щели.В домике постепенно становится все теплее. Мне же, уже, просто жарко. К девяти вечера моя бурная деятельность приносит первые результаты:сгорает жаркое. Щели заделаны настолько удачно, что черная едкая сажа, забивает все помещение, а плотность дыма достигает стадии пригодной для резки ножом. Дым приходится буквальновыталкивать из домика через дверь, как выпихивают разбуянившихся гостей.Освободившись от дыма и тепла, я усаживаюсь ужинать тем, что не успело превратиться в уголь.

После стаканчика "Перцовки" жизньначинает казаться вполне приемлемой, а будущее не такимбезрадостным, запутанным и опасным.

В три часа ночипросыпаюсь. Мартовский морозец (вероятно ближе к 30 чем к 20 градусам со знаком -)бесследно растворил все последствия моих трудов кочегара-любителя. Тепло торопливо покидаетсадовый домик, мое одинокоеложе и, без сожаления,чумазого меня.Старые пружины кровати звенят и поскрипывают очень точно и в такт, аккомпанируя лязганью моихзубов.Концертансамбля шумовых музыкальных инструментов надоедает очень скоро. Я не выдерживаю и встаю.

Печка охотно разгорается и даже нагреваетвоздух вокруг себя. Но требует, как капризный ребенок,постоянного внимания. А жечь, собственно,нечего. К утру я готовспалить домик вместе с собой, ради счастья пробыть в тепле, в настоящем тепле, хотя бы десять минут.

Я дождался рассвета, ясного и морозного. Сутки жизни настоящего искателя приключения отмечаю,обнажив донышко бутылки. Перцовка кончилась. Не заметил даже как. Не согрелся с нее, не захмелел. Впрочем, мне уже все равно.

Случайно взглянулв зеркало. Сказать, что я изменился, значит не сказать ничего. Моя внешность больше не требует дополнительной маскировки. Идентифицировать эту грязную, синюшную личность невозможно даже с помощью компьютерного анализа. Если мои отпечатки пальцев выглядят так же как лицо, то меня не найдет уже никто и никогда. А ведь еще вчера эта рожа была частью вполне приличного мужичка, притязавшего на звание интеллигента.

Никогда не думал, что современный человек так уязвим и зависим от привычных благ цивилизации.

Я готов молиться на то самое паровое отопление, которое включают с месячным запозданием,которое постоянно недодаеттри - пять градусов до положенной нормы,которое вмае, когда температура за бортом многоэтажек перепрыгивает за отметку 20 градусов по Цельсию, вдруг,срывается с цепи и раскаляет батареи чуть не до красна, выжимая из нас пот и нецензурные выражения.Я готовмолиться на Великого Бога Теплосети и апостолов его ТЭЦ, ГРЭСС и даже на Маленькие ВонючиеКотельные.

В дверь кто-то стучит и, не ожидая ответа, дергает ее на себя. Крючок жалобно звякает ржавыми боками о петлю.

-Эй, открывай, а то милицию вызову! - Не узнать сторожа по хриплому стариковскому дисконту и "деликатности" обращенияневозможно.

С трудом распрямив смерзшиеся коленные суставы, я походкой пьяной цапли бреду к дверям. Открываю.

-Что вы хотите? - Моя внешность никак не вяжется с тем: что и как я говорю. Сторож слегка обескуражен.

-Ты хто такой и чо здеся делаешь?

-Хозяин. Не узнали? А«здеся» – передразниваю старика - я пью. - Моя лапидарность сторожу нравится, а запах изо рта не оставлял сомнений вискренности.

-Чо пьешь - сам вижу. А пошто ко мне не зашел?Я прецовочку завсегда с милой душой. Так у меня ить и теплее. Чай в энтой халупе меньше чем с ящика не согреешься...Гляди, если чо осталось заходи ко мне. Сальцо, картошка, огурчики соленые - с меня.

-А банька?

-Да запросто. Под хорошую выпивку и баньку сделаю.

Богявно на моей стороне.Молиться на языческие теплосетибольше не стоит. За баньку я сейчасготовумереть, а не то, что за бутылкой сгонять.

-Идет- подытоживаю я. - Топитебаню, а я пока до магазина разомнусь. Да,пакетики прихватите. Там закуска осталась.

Я сую сторожу остатки моего пира: консервы, колбасу, сыр, корейскую лапшу в коробках, наскоро умываюсь снегом и отправляюсьза спиртным.

Черезпару часовмы уже блаженствуемв бане.

-А вот мы тя, веничком .- Дед в прошлой жизни наверняка был палачом. Охаживает немилосердно, но я не сопротивляюсь. Тепло уже добралось до костей и постепенно размораживает хрящи и сухожилия.

- От супружницы небось сбежал? - Спрашивает дед, синхронноразмахивая веником и бородой.Не дожидаясь ответа, развивает мысль: - Они, стервозины до чего угодно мужика довесть могут. Все кричат, мол, СПИД - чума двадцатого века. Глупость. Бабы - вот чума всех веков. Кабы ни они, разишь, этот СПИД был бы? Нет!

-Пожалуй, без них уСПИДабыли быпроблемы - я разморен, счастлив и сейчас готов согласиться даже с тем, что Джомолунгма - прыщ на телеЗападно-Сибирской низменности. Кроме того, версиясторожа относительно моей ссоры с несуществующей супругой,действительно неплохое объяснение, тому, что я в марте отпраздновал открытие дачногосезона.Ночувство справедливости берет свое и я, все же, добавляю:

-Но, с другой стороны, по большому счету, от общения с женщинами можно получить некоторое удовольствие...

-Чо!? С какой такой стороны? Какое такое удовольствие?Чем больше живу, тем лучше понимаю: от бабы никакого удовольствия, окромяскандалов, нет. Годков десять уже одни скандалы и никакого удовольствия. Водочку выпить- скандал, папироску выкурить – вали, дед на улицу,деньгу-отдай , не отдал, опять же скандал.Проще у быка перед мордой тряпкой махать чем у бабы десятку на бутылку вытянуть. - Дед не на шутку раскипятился. - Слова-то какие придумал : "общение с женщинами". Какое с бабой "общение"?

-Ладно, дед, успокойтесь. - Пытаюсь пойти на мировую. Но успокоить сторожа у же сложно. Кажется, я наступил на больную мозоль. К тому же склероз и пьянка, полностью выветрили из памяти у моего хозяина воспоминания об утехах юности.

-Я то успокоюсь, я вооще спокоен как йога. А вот ты- дурак! Дурак, коли не понимаешь, что баба - чума и ошибка природы. И не дед я тебе, а Василий Марьяныч. Понял! - он в сердцах хватает ковшик и от души хлещет на каменку. Пар тайфуном проходит по спине, пробирает сквозь ребра и кишки аж до живота. Я задыхаюсь, вскакиваю и выбегаю в предбанник.

Дед вдогон мне кричит : " Вот оно удовольствие, а то баба, баба!".

Застолье нас примирило.Вообще последнюю пару лет я пью редко. Был один год. Пропил почти все. Да, что почти, все пропил, кроме квартиры. Тяжелый был годик. Нопотом нажал на тормоз, вернулся к работе и, фактически, завязал. Во всяком случае, с утра не принимаюни при каких условиях. Но сегодняшнийзавтрак под водку, в моем положении, можно признать затянувшимся ужином.

Василий Марьяныч оказывается для меня редкой находкой. Газет он не читает: "что бы, нервы не отравлять". Про телевизор говорит презрительно, и не смотрел его столько же, сколько не имел удовольствия от общения с женщинами. То есть лет десять. Репродуктор есть, но включать егоне во что. Радиосеть до домика сторожа так и не дотянули, хотя вопрос о финансировании этих расходов стоит в повестке каждого перевыборного собрания садового общества, и деньги с садоводовправление собирает исправно. Единственным источникоминформации ему служат до "перестроечные" подшивки "Огонька" и "Науки и жизни". Зимойдаже городские события доползают до негос месячным опозданием.В основном в виде легенд, сказаний и сплетен, которые он выслушивает в сберкассев очереди за пенсией.Не дай Бог, начнется третья Мировая война, Марьяныч узнает о ней только после завершения боевых действий. И то, если будетс кемв сберкассе слово перемолвиться.

Про вчерашнюю стрельбу в городе он не знает и может не узнать никогда. Да и в качестве собеседникасторож удивительно удобен. С ним невозможно проболтаться, сказать лишнее. Можно вообще ничего не говорить, он на это и внимания не обратит. За долгие, одинокие, зимниедни и ночи Марьяныч научился на свои вопросы отвечать сам, обходясь без посторонней помощи. Мнение собеседника его интересует тем меньше, чем больше он выпивает. А с зеленым змиемстарикна короткой ноге.

К обеду он во мне души не чает. А после третьей бутылки, пьет в основном он,подводит черту:

-Ты к бабе на поклон не иди. Ни за какие коврижки. Хошь, у меня живи. Дом большой. Мужик ты ничего. Научу тебя жизни,поймешь в чем ее смысл и сердцевина, спасибо скажешь. А баба, коли нужно будет, найдет тя. Верно говорю.

Я и не сопротивляюсь. Найдет ли меня баба, вопрос третий, главное, чтобы другие не нашли.

***

Неделя проходит спокойно. Выбираясь из сторожки в магазины, я старательно штудирую местную прессу.В городских газетах дня три обсасывалиподробности перестрелкина территорииМПК 27. Кирсан лежит в реанимации с хорошими шансами на выживание. Его "правую руку" по кличке Хлыстпохоронили вместе с половиной банды. Журналисты не пропустили мимо своего внимания эскорт милиции иколонну иномарок, растянувшуюся в траурном кортеже на два квартала. О моей взломанной квартирени в одном разделе криминальной хроники не было сказано ни слова.Да и меня никто не разыскивает.

Я обнаглел. На восьмой день ближе к вечерурешаюсь на вылазку в центр. За неделю отрастает бандитского вида щетина. На нее вполне можнорассчитывать как на средство маскировки. Но, для полного перевоплощения выбриваю голову. Получается вылитый курбаши. Хоть сейчас в кино снимай . Узнать меняв этомтипесложно.Во всяком случае, тем, кто помнит менячисто выбритым занудой с длинными патлами. Впрочем, лысая башка,а ля Киса Воробьянинов, в марте месяце вряд ли способна произвести фурор. Весна отвоевывает тепло буквально по пол градуса, и без шапочки, пока, ходить могут немногие. Преимущественноте, у кого в голове кость. Мерзнуть нечему.Я надеюсь, что у меня под черепоммозги.Поэтому на лысину натягиваю вязаную шапочку с гордой надписьюChicagoBulls.

Перед выходом, критически осматриваю себя в зеркало, и довершаю маскировку типично шпионскими темными очками. Уже через пол часа я понимаю, что переборщил. Народ, главным образом дети, не обходят меня вниманием.

-Мама, смотри! Кот Базилио идет!

Впрочем, до центра я добираюсь скучно, без приключений.

Весь день припекало. Маневрируя между лужами и пешеходами, я прикидываю: как мне по ловчее разузнать, что творится дома. Как забрать свои документы и оставшиеся деньги. И, главное, какпри этом не расстаться с такой мелочью, в какую последнее время превратилась моя жизнь.

-Сашка! Эй, Луцкой стой, куда идешь! - знакомый голос орет мне прямо в ухо. Я автоматически оборачиваюсь. Из форточки большого школьного окнавысовывается улыбающаяся физиономияСереги.Взгромоздился на подоконник. Одежды -спортивные шорты дабелые носки. Не густо, прямо скажем, одежды. Демонстрирует прохожимволосатую грудь. Тоже мне стриптизер из Минпроса.Но какова эффективность моей маскировки?

-Что не заходишь? Бороду отрастил и зазнался! Ну, зайди.

Штирлиц из меня не получился. В моем положении по сторонам глядеть надо, а не под ноги.А то меня где-нибудь "замочат" с не замоченными ногами.

Пока я раздумывал о квартире и документах - оказался рядом с двадцатой школой. Серега, или как его называют дети, Серж здесь работает физруком. Знакомы мы давно. Еще с тренерских времен. Стоять на тротуар и переговариватьсячерез форточку с полураздетым мужиком, забавно, нокрайнеглупо.

-Сейчас - улыбаюсь в ответ ииду через двор к знакомым дверям. В спортзале как всегда, царит жестко контролируемый бедлам. Мне скажут: так не бывает. Действительно не бывает нигде кроме "двадцатки". Зальчик небольшой, но аккуратненький. У каждого предметасвое место. Все тщательно выкрашено и приведено в полную боевую готовность. Баскетбольные мячи - накачены, набивные - забиты ватой по самое горлышко инадежно зашиты, палочки, планочки, стоечки и прочая дребедень - все расставлено согласно диспозиции, определенной генералом Сержем раз и навсегда. И не дай Бог, если кто, постучав мячом, не положит его на специальную подставку. Серж может припомнить это нарушителю лет через десять после окончания школы. Характер...

Он встречает меня тех же полосатых шортах, но для дорогого гостя одевает еще и черную майку безрукавку.

-Луцкой, чего пришел?-"Чего пришел" - его стандартное приветствие. Как будто не он только что исполнял на подоконнике танец аборигена, впервые увидевшего белого человека. - Ходят тут всякие...

Если бы не очевидное удовлетворение в голосеот"прихода всяких", можно было бы подумать, что он магараджа, а я наглый и самонадеянный "неприкасаемый", тайком проникнувший в спальню его жены.

-Да вот,поглядел, с каким отчаяниемты на окошко бросаешься. Подумал: "может, случилосьчего". Может врача вызвать нужно? Психиатра.

-Сагальская, а ну стой. Куда обруч потащила? - Серж уже не смотрит на меня.Наведение порядка превыше всего. Бедная Сагальская, пухленькая девица лет десяти, опустила голову и медленно перебирает пальцамиобруч, который только что катала по залу.

-Сергей Алексеевич, можно я немного покручу? Ну чуть- чуть...

-Сагальская, ты знаешь, что сейчас перемена?А знаешь для чего в школе перемена? Для того, что бы Сергей Алексеевичотдохнул от вас. Поняла?

-Поняла. А можно я мячик в корзину брошу? Ну, один разочек?

-Сагальская свободна! - девицадемонстративно отворачиваетсяи идет из зала - Обруч повесь на место. - Уже вдогоннаправляет ее Сергей Алексеевич.

Заходим в тренерскую. Здесь, за прошедшую пару лет ничего не изменилось. Тот же шкафчик с аккуратными стопкамипапочек, те же бирочки и наклеечки на каждой из них, стол с записками "на память" под стеклом, стенды по стенам,знакомый диван и старенький черно- белый "Изумруд".

-Оазис стабильности в океане хаоса...

-Ты о чем? - не понимает Серега.

-Да ни о чем. К тебе можно через сто лет зайти и ничего здесь не изменится.

-А чему меняться? Здесь и так всё хорошою. Ты лучше скажи, где пропадал? - и, не дожидаясь ответа - Ты что в мусульмане подался? – Похоже, моя бритая голова станет "гвоздем" весенне-летнего сезона.

-Ну конечно. Аллах акбар! - Согласно киваю я - И не пропадал я, а совершал святой хадж в Мекку.

-Святой что?

-Хадж, темная ты личность.

-Куда уж нам, деревенским. -Весело соглашается Серега.

-Сам-то как живешь? - Мне действительно интересно. Серж среди физруков личность известная и неординарная. А с физруками мне в свое время пришлось пообщаться много. Набор в секцию мероприятие круглогодичное иежедневное. И школу с этим мероприятием не обойти.

Вообщефизкультурники делятся на две основные категории: "глубоко пьющие" и "все таки, работающие".Само отношение Минпроса, к этому предмету, подразумевает у преподавателя запой. Какой чиновний идиот придумал два урока физкультуры в неделю - тайна сия покрыта мраком есть. Детский организм воспринимает такой режим нагрузок, как проявление садо-мазохизма в самой его черной форме. Только бедные мышцы успеют полностью забыть стресс предыдущей нагрузки, как им, расслабившимся и покрывающимся жирком, преподносят новый нокаут. Какой уж тут тренировочный эффект, какое развитие организма?

Серж не вписывается ни в первую категорию, ни во вторую. Он относится к тем самым уродам, без которых в семье не бывает. В городе таких - по пальцем одной руки пересчитать можно. В свое время пытался пробиться в местную хоккейную команду.Два года подряд на предсезонные тренировкиежедневно приезжал из своей деревни. За пол сотни километровк восьми утра!Новозиться с деревенским пацаном никому было не охота. Да и понятно. Его же прописать нужно, дать зарплату, жилье, накормить. Тогда своих, городских хватало. На третий год Серега плюнул и организовал команду деревне. Как говориться: «Если гора не идет к Магомету…». В качестве капитана и играющего тренера дважды выигрывал область.Окончил техникум физкультуры, заочно инфизкульт.

Потом с той же основательностьюстал выстраивать спортивную жизньдвадцатой школы. Сейчас любая комиссия начинает свой маршрут по районус его образцового спортзала.

-Как живем-то? По прежнему. В восемь в школу пришел, в два ночи ушел. Дома прибраться некогда. Сорок лет -до сих пор не женат. Как живу! Арендаторы достали. Спортзал на три раза за день мыть приходится, а сейчас еще тренажерку запустил и сауну. Вообще жизни не стало.

-Что, наконец, эпопею с сауной закончил?

-Ну. Пять лет из подвала не вылазил. Строители - сволочи...Недоглядишь - то кафель криво выложат, то рейки сырые набьют. Над бассейном потолок подвесной сделали из жести. Кричали-божились, что оцинкованная, а она через месяц ржавчиной пошла. А без бани куда? У менясейчас две команды по баскетболу: мальчики и девочки. Между прочим, чемпионы города и легкоатлетов двадцать человек. Всем проездные сделай, питание выдай, опять же за победу хочется кроме грамот что-то посущественнее дать. Эх, кто бы научил деньги печатать... А баня сильно выручает.

-У тебя что, сейчас урок?

-Да нет. Вторую смену не веду. Взял тут женщину вторым преподавателем. Да какой из женщины преподаватель - грузило.Пол вымытьи то не могу доверить.

-Ну, пол у тебя святое. Помнитьсятвой день рожденья здесь в школе справляли года три назад. Гости сидят ждут именинника, а он со шваброй по залу в одних шортах носится. Видишь ли,пить ему некогда. Пол не мыт.

Впервые за последнюю неделю я почувствовал себя совершенно спокойно, как в стародавние времена.

-Серега, от тебя позвонить можно? - спрашиваю я, заметив на столике в углу телефонный аппарат.

-Звони.

Усаживаюсь поудобнее около телефона. Набираю свой домашний номер. За спиной раздается тихий стук.К Сержу очередной посетитель.

-Кого там принесло? - дверь открывается.-Чего пришел?Когда, скажи, мне делом заниматься? Отодного грузила не могу избавиться так еще и ты.

-Привет. - Слышу спокойный голос. - Не шуми, я только зашел на счет бани узнать.

-Всем моя баня нужна. Ты, Костя что другого места найти не можешь?

-Серега, не подведи. У меня сегодня важные люди, сам знаешь. Все должно быть точно, аккуратно и вовремя.

-Нет, ну тыинтересный. Когда у мне было неаккуратно? Было бы плохо, ты бы своих важных людей ко мне не повел.

-Это так.

В трубке бесконечной чередой длинные гудки. Уже собираюсьположить ее на место, как сигнал обрывается напряженной тишиной. Я молчу и слушаю сопенье. Визави молчит не менее упорно.

-Але, это магазин? - этот вопрос я выслушивал по своему телефону раз шесть на дню и с моей точки зрения он вполне безобиден.

-Нет. - Хриплый баритон отзывается после некоторой паузы.

-А куда я попал? - Разведка боем продолжается.

-Куда надо. - Баритон грубит, но трубку не кладет. Что- то неприятное начинает копошиться внутри моего желудка. Но я, дурак, продолжаю игру.

-А вы не скажете, какой это номер?

-Ты попал. - Я не даю ему закончить фразу и бросаю трубку. Вот кретин, идиот, имбицил. Они же наверняка пытались установить, откуда я звоню. Интересно засекли или не успели? А чего засекать? Обычный телефон с определителем номера и все «засекание». Я встаю и поворачиваюсь. У дверей рядом с Серегойпарень лет тридцати пяти-сорока. Короткая аккуратная бородка, карие умные глаза. Одет богато, но не броско. Со вкусом одет. Мы, кажется, когда-то встречались, но кто он вспомнить не могу.

-День добрый

-Здравствуйте. Ну, я пошел. Еще по делам нужно съездить. - Говорит он, повернувшись к Сергею. - Не подведи. - И мне: - До свидания.

-Ладно, Серега, я тоже побегу. - После моего необдуманного звонка сам Бог велитпоторапливаться.

-Ну, нет, два года где-то шлялся. Рассказывай, как живешь? Женился?

-Кто за меня пойдет?

-Как кто? А Ирка Коробкова?Помню, как на нее смотрел.

-Смотрел, смотрел и просмотрелся. – Отворачиваюсь к окну. Может быть я шизофреник, но как только речь зашла об Ирине, мутная дымка, прикрывающая закат, рассеялась. Солнце полыхнуло за стеклом ярко и ало.

-Просмотрел Ирку, посмотри тренажерку. Пока не глянешь мое хозяйство - никуда не отпущу. Пошли.-Сопротивление практически бесполезно.

-Не обижайся, но мне действительно нужно бежать. Буквально вопрос жизни и смерти - еще пытаюсьвырваться, не обидев этого фанатика школьного спорта. Но Сержмягонько берет меня за локоть. - Что деловой стал? Пять минут всегои потеряешь. А уйдешь - можешь вообще не приходить. Тоже мне кореш. С кем я связался?

-Ладно. - В конце концов,даже если меня и засекли, то найти человека в школе, а тем более в школьном подвале это отдельная проблема. Здесь мало знать, кого ищешь,и где нужный человек должен быть. Дляблагополучного завершения поисков, как в джунглях, обязательно изрядное везение.

Мы спускаемся в подвал. Серж звенит связкой ключей. Этого добра, я имею в виду ключи, у него в карманах скапливается килограммы.Не педагог, а металлист какой-то.

-Сим-сим, открой дверь. - Мысленно поторапливаю я моего экскурсовода. Но господин учительне торопясь, как четки,перебирает перед дверью ключики, разглагольствуя о трудностях своей холостой жизни и проблемах профессионального спорта. Наконецвыясняется, что нужную связку ключей он не захватил и, заявивнапоследок: "Грузило, подожди меня здесь." -Серж возвращается в спортзал. Еще через десять минут, уладив попутно два десятка конфликтов, которые наверняка не касались его никаким боком,Серегапоявляется снова. Следующие пять минут уходят на то, что бы решить сложную проблему: достаточно ли я дорогой гость, что бы разрешить мне войти в храм культуризма не разуваясь. Я отчетливо понимаю, что мояприродная деликатность, граничащая с тупоумием, скорее всего уже в ближайшие пол часапоможет узнать:отделяется ли души от тела после смерти. Моя, между прочим,душа от моего жетела.

Экскурсия по тренажерке превращается в бесконечное перечисление замененных тросиков, болтиков, калькуляциюремонта помещения и стоимость ближайших перспектив.

Я, не без злорадства,прикидываю: сколько Серж будет вынужден потратить на мои похороны. Он человек совестливый. Мою смерть в своем подвале он включит в общуюстоимость расходов по содержанию своегохозяйства. Утешает только то, что, как и все,чем он занимается, мое погребение пройдет по высшему разряду.

Через час мы, наконец, добираемся досауны. Бородатый интеллигент уже успел съездить по своим делам и ждет у дверей. Рядом с ним трое ребятспортивного вида с беспечными улыбкаминанебритых физиономиях. Одинаковые, как из инкубатора. Стрижки, одежда, обувь, манеры и лица словно клонированы с одного прототипа.

-Сережа, все в порядке? - спрашивает интеллигентныйКостя.

-Заходи... - Серж открывает двери сауны.

-Попариться не желаете? - Бородатый смотрит на менясвоими карими глазами почти ласково. - Заходите, не стесняйтесь.Смею обещать очень интересную программу и презабавную компанию.

-Да нет, извините, мне некогда. - Говорю я. Нехорошие предчувствия вызывает у меня это вежливое предложение.

-Заходите, заходите. Спешить вам некуда. Да и мне отказывать не стоит. Поверьте.

-Я верю.

-Заходи, пацан! - советует троица небритых ребят.Им не стоится на месте. Руки, тело, ногиу них в постоянно движении.Импульс движения, как капелька ртути, совершенно зримо перетекает по их теламиз мышцы в мышцу. Диагноз простойи неутешительный - единоборцы. Вероятнее всего боксеры.

Быстро это они...Я, в общем, почти не волнуюсь.

Серега принимает все за чистую монету: "Правда, сходи в сауну. Попарься, расслабься."

-Да куда я теперь денусь...

Сауна действительно отличная. Большая раздевалка, две комнаты отдыха, две парилки, бассейн, наверно 5х3, душевые, куча подсобок. Серега исчезает в них на пару минут и возвращается с большим, чистым махровым полотенцем.

- Держи, грузило.

Закутанный в полотенце, как римский патриций в тогу, я предоставлен самому себе. На меня не обращают внимания. Правда между мной и выходом постоянно оказывается кто-то из небритых. Как бы случайно.

-Серега, никак не могу вспомнить, где я видел этого бородатого интеллигента?

-Да это же Костя Бур.

-Костя Бур?

-Ну да. Второй человек в Дзержинской мафии. Ты что забыл?

-В мафии? По виду он больше похож навоенно-морского офицера, чем набандита.

-Да он и не бандит. Хороший парень. Мне много помогает.Сам понимаешь, что-нибудь достать из стройматериалов,деньгами подсобить. Я же один всю школу не вытяну. Мы с ним вместе в инфизкульте учились. Он на курс младше был. Бандит!.. Да он никогда не материться!

-Да, просто очень вежливо убивает. - Подходит ко мне один из охранников: - Будем знакомы, братан, Слава. - Он с видимым удовольствием демонстрирует силу своегорукопожатия.

-Будем, - соглашаюсь я, - Саша.

Между тем сауна начинает заполняться народом. Все, без исключения, солидные мужики. Часть в штатском, часть в форме. Никого ниже полковника. Ниже полковника ФСБ. Вот тебе и на!

-Московская комиссия. Вон тот жирный, если хочешь знать, генерал...- все так же с улыбочкой говорит Слава.

Если бы я был амбициознымснобом, то закончить свой жизненный путь в такой высокопоставленной компаний, былобыдля меняпределом мечтаний. Но я не сноб. Агенералы на меня действуют как сильныйаллерген.

***

-Пойдем, братан, глотнем пивка. У них своя компания, у нас - своя. - Слава подталкивает меня к комнате отдыха. В другой, напротив, расселисьчины из ФСБ и Бур. Через открытые двери виден стол, заваленный закуской. Выпивка на любой вкус:водочка, кажется "Довгань",коньячок, несколько высоких бутылок с вином. Атмосфера за столом самая непринужденнейшая. Как будто собрались друзья детства на ежесубботний междусобойчик.

В нашей комнате по части напитков значительно проще: кола и пиво. Но стол скудным назвать язык не повернется. Последнюю неделю я не стеснял себя в еде, брал и деликатесы, но плебейская привычка к экономии давала себя знать.Здесь же накрыто на батальон. Сразу видно: криминал в государстве Российскомне бедствует.

-Садись, лопай. Хочешь: в картишки перекинемся? - Слава у нихявно за старшего.

-Да нет. Я так посижу.

-Ну смотри. – он, проследив мой взгляд в соседнюю комнату,прикрываетдверь.

Пацаны сели играть в «дурака». Пьют только колу. Времяот времени выходят, как они выражаются:"отлить". Тщательно закрываютза собой дверь. Не положено мне знать лишнего. Да я и сам не рвусь к знаниям. И без того неприятностей полон рот.

Серега убежал куда-то по своим бесконечным делам и пропал с концом.

Первое мое желание: нажраться до потери сознания. Пусть потом делаютчто хотят. Но быстро выключиться с пива невозможно.Знавал я одного кота. Он вылизывал в пивнушке лужи на столиках. Так у него норматив был три лужи на шесть часов сна. Совсем спившийся котяра.К середине второй бутылки я понимаю окончательно, что мой план неосуществим. Все, чего я добиваюсь, это тяжесть в животе о обращение к философским экзерсисам.

"Что-то зачастил яв последнее времяв бани. И пью с малознакомыми людьми. Нет, не здоровый это образ жизни. Ни к чему хорошему, добру, светлому он меня не приведет. Так можно угоретьили спиться. Хотя «угореть»-то я уже «угорел». Кстати, если меня до сих пор не убили,поят и кормят,значит, я им нужен живым. Зачем? А может быть вообще не нужен? Может Бурпригласил меня просто так, из вежливости? В конце концов, мы действительно когда-то встречались, он знает, что я работал у Сереги тренером.Почему бы и не позвать попариться. Кирсан - авторитет из ленинской группировки, а Бур - его дзержинский конкурент. Фирмы разные,деньги разные.Сейчас с делами закончат и все превратиться в обычную приятельскую пьянку. Во всяком случае, это достаточно реалистичная версия.И, главное, для души приятная. "

-Пошли, братан. Бур зовет. -Возвращается с очередного "отлива" Слава. Мы идем в парилку. Бур сидит один наверхней ступеньке. Молча указывает мне на место в углу рядом с собой. Забираюськ нему, оказываюсь напротив каменки.

-Опасно Серега здесь все устроил. Хилое больно ограждение. Не дай бог ктоне удержится и на ТЭН свалится. Если не сразу встанет, то может не встать уже и никогда....

-Да, пожалуй. - Соглашаюсь я.

-Деньги-то где? - все тем же спокойным голосом говорит он, словно продолжая размышлять на абстрактную тему техники безопасности.

-Деньги? - Автоматически повторяю и лихорадочнообдумываю что сказать.

-Да, деньги. Пятьсот тысяч, если не ошибаюсь. Или миллион? - Он поворачивает ко мне лицо и внимательно смотрит прямо в глаза. - Только не надо сказки рассказывать. Я их все в детстве перечитал. И Андерсена и Шарля Перо.С тех пор вырос.Сам научился сказки рассказывать, ноотвык им верить.

-В надежном месте. - Я отвечаю,не отводя взгляда. Он хмыкает и говорит: " Может парку поддать? Не возражаете?"

-Нет, конечно. Можно и поддать.

Бур берет ковшик и аккуратно поливает пахучим раствором раскаленные камни.Пар сухой и мягкой волной накатывает на кожу, выжимает из нас дружный стон в две глотки и растекается по всей парной.

-Душистый парок. С можжевельником. Хорошо. - Бур снова поворачивается ко мне - Так скажите на милость где же то надежное место?

-А почему я собственно должен отвечать на ваши вопросы? - Я пытаюсь храбрится, но парная уже выбила из меня остатки хмеля и верить в свою бесконечную удачу становится все труднее.

-Да уж лучше вам ответить. Судьба нехорошо пошутила ивы, человек совершенно посторонний, попали в эпицентр довольно запутанной игры. Игры, смысл и условия которой и мне не до конца понятны. Притом,что я обладаю значительно большей информацией и варюсь в этом котле уже несколько лет. Яготов признать вас жертвой обстоятельств и, даже, оказать некоторую помощь. Но и вы должны понять, чтореанимация, а вы по сути уже мертвец, стоит денег. Тех самых, которые вам достались не по праву. Проще говоря, я вывожу вас из игры с минимальными потерями, а выделитесь со мной деньгами. Вернее, отдаете их. Поймите, милейший Александр Михайлович, эта сумма для нас пустячная. Принцип важнее. Вы пытаетесь присвоить чужое, а это нехорошо. Стоит ли рисковать своейжизнью из-за того, что вам не принадлежит? Наверное, нет. Я надеюсь, вы меня поняли?

-Думаю что да. Но вам-то, зачем рисковать своей жизнью ради чужих денег?

- Кто сказал, что они чужие? Если они идут ко мне в руки – они мои. И так, где же деньги?

-У меня дома.

-Врать не хорошо. Я могу обидеться и попросить своих ребяток перевести мои слова. Мне казалось, мы можем договориться на языке интеллигентных людей, не прибегая к насилию.

-Почему вы решили, что я вру?

-Вы одеты в новые добротные вещи. О вас наводили справки. Доход последнего года не могпозволить роскошь таких трат. Отсюда простой вывод - доллары уже нашли себеприменение. Во всяком случае, их часть. А дома вы не были с момента своего лихого побега. Кстати, вам бы не легкоатлетом, а скалолазом быть, уважаемый.

-Все верно. Но, тем не менее, деньги у меня дома. С собой я взял только десять тысяч. Как видите, я предусмотрителен и непритязателен в своих запросах.

-Ну что же. Скромность не может не украшать. Значит, так мы и решим: десять тысяч вам за переживания, остальное уходит на хранение ко мне. - Он на мгновенье задумался - А вообще это достаточно остроумно. Вашу квартиру сейчас сторожит масса самых разных, но очень заинтересованных сторожей.И это хорошо. Но обойти такую охрану будет сложно. А это плохо. Пожалуй, лучше немного переждать. Ажиотаж через недельку спадет, и мы устроим небольшую совместную экскурсию по местам боевой и трудовой славы.

-Не пора ли нам в бассейн? - я понимаю, что еще некоторое время мне дадутпожить, но впарной я умру без помощи мафии.

-Да, пожалуй, вы правы.

Мы, украшенные с ног до головы бриллиантамипота,выбираемся из парной. Прохлада бассейна приятно бодрит. Слава с бортика комментирует:

-Отличная водичка, шеф. - Шеф довольно фыркает.

-А пока, суть да дело, поживете у меня.В гостях. - Бур говорит тихо. Его слова предназначены только мне.Значит охрана не в курсе его планов. Это интересно.

-Не беспокойтесь.Не стоит так себя стеснять. У меня есть, где жить. - Отказываюсь скорее из желания выпендриться, чем с надеждой на согласие Бура.

-Никакого беспокойства. Поверьте, уважаемый Александр Михайлович, у меня вам будет лучше. Гостевые апартаменты на третьем этаже моего дома,уверен,вам понравятся. На окнах, кстати, металлические решетки. Вас никто не побеспокоит.

-Как я понимаю - отказываться бесполезно?

-Вы правильно понимаете. Отказываться не стоит.

Он знает обо мне гораздо больше, чем следует знать едва знакомому со мной человеку.Похоже я под "колпаком" у этого Мюллера.

За торцевой стеной слышен какой- то шум. Неясные крики. Глухие удары, звон стекла.

-Ну-ка, Ворон, слетайте, узнаете в чем дело. -Бур еще секунду прислушивается к шумамза стеной. - Ну а вы можете продолжить отдых. Надеюсь вам не скучно с моими ребятами?

-Нет, все в порядке. Кстати это что ирония судьбы или принцип сосуществования?

-Вы о чем? - Не понимает Бур.

-ФСБ и дзержинская группировка?

-Не то и не другое. Просто они тоже люди и хотят как люди жить.

-Я слышал, что вКГБ не продаются.

-Не продавались. Некому было. С диссидентов что взять? Разве, что макулатуру. Ну ладно, извините у меня еще работа.

Бур "сдает" меня под опеку одного из своих подчиненных и возвращается к деятелям из ФСБ. А явозвращаюсь к пиву. Что же, мои делане так уж плохи. Черт с ними с деньгами. Как известно: нетрудовые доходы развращают.Пожить можно и у Бура. Правда, зачем емуприкрывать меня после получения денег? Вопрос.Гораздо выгоднее убить и подбросить труп милиции, как очередное доказательство зверств ленинской группировки. «Ай-ай-яй, какие в ленинке нехорошие мальчики. Пора за них браться серьезно».А для верных ленинцев, мой труп – тупик в истории с потерянными деньгами. Нет человека - нет проблем,нет вариантов поискаденег. Но об этом можно подумать и завтра. У меня появилась неделя на размышления. И это уже хорошо. У Бура меня не достанут ни «друзья» в маскхалатах, ни Кирсан, ни милиция. Так, что количество противников сокращается до одного, а это, в моем положении, уже вполне терпимый расклад.

Распахивается дверь и заскакивает довольный Серега.

-Я говорил директрисе:«Нужно гнать арендаторов из соседнего подвала. Денегне платят. Толку от них - как с козла молока. Но директор - грузило. Разве такая может чего решить? Так еще иотдала им мой телефонный номер. Я как лазутчик, как партизан, в своей школевынужден подключаться к своему бывшему телефону. Каждый звонок со скандалом. А сейчас, представляешь, к ним завалились какие-то бритоголовые, устроили разборку, все разнесли к чертовой матери. Пришлось милицию вызывать. Говорят, искали кого-то. Ну да черт с ними. Главное что бы сюда милиция не полезла. Наши -то девочек заказали. Не дай Бог что - сауну прикроют. На что тогда спортсменов содержать?

***

-Звонят. Пойду открою. - Серега выходит. Похоже, официальная часть мероприятия окончена. Двери остаются открытыми нараспашку и никто не торопится их закрыть. Гулянка у соседей в полном разгаре.Бардак перерастающий вхоровое пение. Репертуар: от Зыкиной до Гулькиной, плюс, конечно,народные песни.

Выхожу в коридорчик. Серж у входных дверей. Рядом с ним три девочки,высокий незнакомый парень и вездесущий Слава.Поистине Фигаро: и меня сторожит, и разведку проводит и гостей встречает.

-Все, отбой! Мы работать не будем. - Заявляет небольшого расточка девица лет восемнадцати.

-То есть это как не будете? - на белый свет из-за стола выползает толстый фээсбэшник. Его болтает из стороны в сторону.Расслабленный живот не поспевает за колебаниями тела и идет как бы вдогон. - Все оплачено. Так, что ходи сюды . – Он рукой показывает куда именно нужно идти.

-Вас сразу предупредили не болеешести человек, а вас здесь десятка полтора. - Это уже парень. Наверно охранникили водитель. А может и то и другое. – Извините, заказ снят...

Они пытаются выйти, нов дело вмешиваются ребята Бура. Аккуратно отодвинувжирных чиновников, уже в полном составе согласно ранжиру выстроившихся в коридорчике, они оттерли девочек от охранника и от выхода.

-Срочно обеспечить порядок! - заикаясь спьяну шумит московский генерал. -Немедленно!

-Пацаны, зря лезете, у меня черный пояс по каратэ . -высокий встает в киношную стойку. Вот дурачок. Тоже мнеДжекки Чан. Это только в боевиках противник выстраивается в очередь, подходит по одному, и,по возможности удачно подставляется под смертельный удар главного героя.Братва атакует молча и умело. Не дав каратисту отойтина лестницу, зажимают с трех сторон одновременно, валят на пол и просто запинывают.

-Двойная такса, работаем толькочас и деньги вперед. - Бойкая малышкапервая понимает, что охранник не спасет инеобходимохотябыизбежать финансовых потерь.

-Конечно, девушки. Не беспокойтесь. Все будет оплаченосполна. Останетесь довольны. -Бур предельно вежлив и корректен.

- Разрешите вашу шубку. - Он ухаживает как истинный джентльмен. Братва оставляет охранника вытирать кровь,слезы, и сопли, а сами следуют примеру хозяина.Назватьдевчонок красавицами сложно.Мордашки приятные, но в основном, из-за почти детской свежести.Малышка - естественная шатенка. Две ее подружки - обесцвеченныеблондинки.Одна лет двадцати, другой не больше шестнадцати. Через пять минут девчонкипринимаются за работу.

Зрелище не из приятныхи, уж точно, не возбуждающее.Этим детям молоко за вредность профессии выдавать надо. Жирномясые папаши ибезголовые нимфетки. Причем первые уже не на многое, кроме сопения, способны.Попробуй ка через объемные округлости чиновних животов добраться до источника наслаждения нормальным способом.Впрочем, нимфетки без капризов выполняют все прихоти.Любые акробатические этюды.

- Опять до утра ходить презервативы по всей бане собирать - горестно вздыхает Серега. - И чего им надо?

-Ты о ком?

-Да опацанках этих. Им же лет по шестнадцать, восемнадцать. Родители, небось, дома волнуются. А они здесь, вон чем занимаются.

-Если бы родители волновались, они бы этим не занимались. - Вмешивается один из боевиков. - Эй, каратист, пошли с нами посидим. - Зовет он избитого охранника. В голосе ни злобы, ни раздражения. Будто и не был готов пять минут назад растоптать этого парня насмерть.

-Какого, х.. яс этой работой связался. - Стонет каратист разбитым ртом. - Все последний раз. Ну, их на х.., эти деньги.

-Ты, братан, материться кончай, - подходит Слава, - Бур услышит - плохо будет. Он это народное творчествосильно не уважает.

-Бур? -каратистговорит с явным страхом. - Так вы, пацаны - дзержинцы?Вы бы сразусказали, я быне рыпался...

-Да ладно, успокойся. Все нормалек. Пошли за стол. И ты тоже. - Это мне.

Инцидент исчерпан. Одной дружной компанией удаляемсяв комнату "прислуги". Серж заходит вместес нами.

-Шура, чего это Бур тобой заинтересовался? - Серега смотрит на меня с интересом и недоумением.

-Понятия не имею.

Серега оглядывает наш стол.

-А может по сто грамм? Давай водочки налью? Пиво - это же для детей. - Чего, чего, а гостеприимства унашего "банщика" не отнять.

-Водочки - так водочки. - Соглашаюсь я.Пока Серегабегает по своимтайничкам, подсаживаюсь с бутылкой пива ккаратисту.

-Держи - наливаю ему в стакан. Пододвигаю тарелочку с крабовыми палочками, фисташками и сёмгой. Такой бандитский набор к пиву. - Выпей - легче станет.

Он подносит стакан к губам и, почти сразу, отдергивает руку. На пене появляются красные подтеки, змейками уходящие в глубь стакана.Я еще не знаю, чего хочу, но что-то мне подсказывает, что с помощью каратиста я сегодня выпутаюсь.

-Пойдем, покажу где сполоснуться. -Провожаю до душевой.

-Саша - представляюсь ему по пути.

-Вадим. - Он смывает подсыхающую кровь с лица. В соседней кабинке кто-то театрально стонет, изображаявсе сжигающую страсть.Из-за простенка, разделяющего кабинки, появляется откинутая голова с прикрытыми глазами. Это та самая бойкая малышка. С кем работает не видно, но трудится с полной отдачей. Если бы так работали на заводах, век бы капиталисты не дождались перестройки. Она приоткрывает глаза и между стонами спрашивает у каратиста: " Жив?" Дима вяло машет рукой.

-Еще как! - Это уже из кабинки - Жа -а-а-арь, девка!

-Приятной работы - говорю иронично.

-А, пошел ты...

Возвращаемся обратно. Серега уже ждет с бутылкой. Разливаем. Серега с Димой выпивают. Я , немного отпив, ставлю рюмку на стол.

-Надо пойти двери закрыть в спортзале -Сергей встает. - Сейчас вернусь. Ты только, Сашка, никуда не уходи.

-Не уйдет. -Ухмыляется Слава. - Он с нами до конца.

Я киваю. Действительно, уйти мне не дадут.

Подливаю Диме.

-Да мне нельзя много. Я же за рулем .Этихеще отвозить надо.

- Отвезешь, не бойся. Что для настоящего ковбоя две рюмки под хорошую закуску?

Он соглашается. Тем более, что балыком и пастромой стол завален. Через десять минутМой собутыльник уже в невменяемом состоянии. Он, роняя слезы в стакан, рассказывает про свою службу в ВДВ исвое падение до "шлюховоза". Бутылка водки на одного - вполне достаточная доза. Я ненароком выливаю остатки из своей рюмки на пол. Прости меня –свинью за лужу на полу, мой дорогой Сережа... Лезу к Диме целоваться, изображая пьяный восторг.Охрана вовсю режется в дурака.

- Ну, как здесь у вас? - заходит Бур.

- Все в порядке, шеф, - Славахитро улыбается - Васек стал шестикратным дураком России.

- Ладно, те... -скалится Васек, - сам такой.

- Будьте готовы. Через часок поедем.

- А мы как пионеры - всегда готовы.

- А вы? - Бур смотрит на меня.

- А я как комсомолец.В какое дерьмо партия пошлет, в томи копаюсь.

- Ну-ну, остряк... - Бур выходит. Серега опять с кем-то застрял. Мне это даже на руку. Потихоньку исследую содержимое карманов бывшего десантника, ныне - героя фронта сексуального обслуживания населения. Ключи от машины, документы припрятываю под полотенце, они мне пригодится.В комнату заглядывает шатенка.

-Вот падла, надо ехать, а он нажрался. - Она шлепает Диму по щекам.Тот вяло возмущается - Не тронь десантника. - Слово "десантник" произносится минуты полторы и состоит из полусотни слогов.

-Не плачь, цыпочка. Иди к нам. Мы тебе и слезки утрем и приятно сделаем. - Вмешиваются картежники.

-Пошли на х.. - "цыпочка" явно не в духе. Я грубо хватаю ее за талию и насильно усаживаю на колени.

-Ты смотри, как братан раздухарился! - смеется Слава. – Да он еепрямо на столе между бутылками трахнет.

-А ну отпусти! - вырывается шатенка. Я шепчу ей на ухо: "Тихо. Успокойся..."

-Я тебе успокоюсь. Время вышло. Мы свое, отработали. Отвали е... на х…

Сжимаю ее еще сильнее и, так же на ухо: " Не кричи. Машину сама открыть сможешь?"

Девица оказывается из понятливых. Видно покрутилась уже достаточно. В переделках побывала. Ситуацию раскусила с полуслова.Прижимается ко мне и так же тихо говорит: "Конечно, смогу. Только у нас никто водить не умеет."

Я прикрываю ее своим полотенцем и вместе с ним передаю ключи и документы.

-Собирай подруг и садитесь в машину. Ключи вставь в замок зажигания. Сможешь?

-Да.

-Дуй. Я следом выйду, вас отвезу. Но никому не слова. -Малышка выходит.

-Слава, я братана в парилку свожу. А то девки и правду до дома не доедут - говорю, поднимая чуть тепленького каратиста.

-Раздень только его, а то Алексеич с тебя шкуруспустит. Виданное ли дело в святая святых – парилку в одежде идти.

-Порядок знаю, раздену.

Шатаясь, плетемся к раздевалке.Девчонки уже в шубках выпархивают на улицу через черный ход.Таскать длинных алкашей – удовольствие то еще, особенно с моим ростом. Бедняга висит у менянаплече и скребет пол: спереди –ногами, а сзади,чуть ли ни носом.

Пьяный генерал стоит около зеркала, разглядываетсвое изображение и грозно покрикивает: "Парад, равняйсь! Я кому говорю ? Равняйсь!!Почему в строю шатаются?"

-Непорядок!Обеспечить равнение на меня! Застрелю на месте. – Это уже нам.

Быстро раздеваю Димин полутруп, как попало натягиваю его одежку. Она непомерно длинна и кожаная куртка достает мне почти до колен.Черт с ним. Доберусь до сада - переоденусь. Но кроссовки все же одеваю свои. К обуви я очень критичен. Этот "Айзекс" я по все барахолке три часа искал. Зато в них как в домашних тапочках - легко и уютно.Открываю дверь. Краем глаза замечаю Славу, вышедшего в коридорчик.

-Балбес, куда ты пьяный. Угробишь девок!

Захлопываю дверь и заклиниваю еемусорным ящиком. Бегу по лестнице наверх.

-Стой сука. - до Славы доходит, что куртка была явно не на хозяине. Он ломится в металлические двери. Но свернуть сталь без бульдозера не под силу даже Шварцнеггеру.Во дворе школы, рядом с черным входом, стоят штук пять машин. Самая дальняя Тойота - с открытой настежь дверкой.Бегу к ней. Пока пацаны вкруговую через школу доберутся до двора, нас уже не будет. В три часа ночи улицы пусты, светофоры не работают. За пять минут можно пол города проехать. А там – ищи ветра в поле. Только бы машина сразу завелась. Запрыгиваю в салон. Ключ в замке. Мотор урчит.

-Ну ты, подруга, умница.

- Все, бабоньки, по домам. -Говорит шатенка. - Меня, между прочим, Мариной зовут. А тебя, лысенький, как?

***

Мы летим по ночному городу. Прихваченныеморозцем лужицы шуршат и потрескивают под колесами. Открываю окошко свежему ветерку. Господи, как хорошо жить. Десять часов в прокуренном подвале, вбане, показавшиеся вечностью, сменились этим легким и прекрасным движением. Правый руль несколько непривычен, но автоматическая коробка уже через пять минут езды позволила забыть всенеудобства.

Девчонки щебечут на заднем сиденье.Подсчитывая заработок, минусуют расходы на презервативы, обсуждаютмужские качества клиентов. О них, о достоинствах, у профессионалок, мнение явно не высокое.

Две из трех - студентки. У шестнадцатилетней Наташи родители пол года без зарплаты. Рабочие с оборонки. В очередной раз соврала им, что заночует у подруги, а сама на заработки. Семью кормит и себя одевает. Откуда появляютсяденьги, родители не спрашивают. Понимают, конечно, что не все чисто, но не хотят расстраиваться.

Марина и Оля тоже не жируют. Со стипендии какой жир? Родня деревенская изредка картошку, соленья да мясо подбросит - вот и вся помощь. Покадовез их до общежития,биографические подробности каждой изучил от оценок допеленок.

-Может, к себе в гости пригласишь? Сон совсем развеяло. А тов баньке -то так крепко прижимал - думала сломаешь. - Марина игриво поглядывает, подрисовывая между словами губы и периодически контролируя процесс губной живописи в зеркальце. - Мы втроем за бесплатно обслужим. До смерти не забудешь.

Машину подбрасывает на ухабе. Ее рука дергается и помадойрисует забавную завитушку на щеке. – Ты, водила,по осторожнее. Не картошку везешь, в натуре.Смотри, что наделал.

Ольга с заднего сиденья подначивает: "Маринка, ты по щеке разотри. Вместо румянА то белая, как привидение."

-Гляди, домой приедем, я теме устрою «привидение». - ОбещаетМарина незлобиво. – Ну, так как на счет гостей? Не, в натуре, все классно будет. - Это уже мне.

-Извини, как-нибудь в другой раз. - я представляю себелицо женоненавистника Марьяныча. Привези я к немуэту бригаду, он устроит баню и мне и им. Вот уж кто получит удовольствие... Но я баней сыт по горло.

-К этому дому. - Указывает Марина. - Смотри, захочешь найти - мы в 506 живем. Вон наше окошко под крышей. Первое справа.

-Я запомню. Удачи вам.

Через двадцать минут торможу у ворот садового товарищества. Машину оставляю пред забором. Внутрь все равно не проехать. Зимой в саду не чистят и сугробы до сих пор такие, что и на танке не проскочишь.

У Марьяныча горит свет. Обычно наш сторож по ночам крепко спит. Не к добру его бессонница.Не к добру. Стучусь. Старик открывает почти сразу. Как будто стоял за дверью.

-Здорово, полуношник. - смотрит внимательно и сердито.

-Извини, дед, у приятеля задержался.

-Это приятель тебя как петрушку одел? - дед с неодобрением оглядывает мою куртку-плащ до щиколоток и брюки в «гармошку» от бедра..

-Махнулся не глядя...

-И то верно -"махнулся". Гости у меня сегодня были. - Марьяныч вешает бесконечную, по Станиславскому, паузу и заканчивает: - Тебя спрашивали. Убил, кого или ограбил?

-А что я сильно на убийцу или грабителя похож? - отвечаю вопросом на вопрос. Кажется постояльцем уМарьяныча мне больше не быть.

-Дык, в том и дело, что не похож. Хотя по нынешним временам хрен поймет кто вор, а кто и честный человек... Только приходили ить с участковым, сами в камуфляже. Вроде как военные. Погон-то не видно, но все с автоматами. А кто попало, по улице с автоматамибродить не станет... Тем более с участковым...

-Ну это вопрос спорный. - Я вспомнил банное сообщество.

-Спорный,не спорный, а тебе уходить надо. Зла ты мне не сделал. Жилихорошо. Грех на душу не возьму. Закладывать тебя не стану. Но и неприятности мне не нужны. Забирай-ка, мил друг, манатки и ищи новое место жительства.

- Да, видно придется. Незачем тебе, Марьяныч, мои проблемы расхлебывать.

Иду собирать вещички. Достаю из изрядно похудевшей пачки сотню.

-Держи, хозяин, за жилье. И не держи зла. Ничего плохого я не делал. Просто выиграл в лотерею не свой приз.

-Не нужно мне твоих бумажек заграничных. Жил без них хорошо, глядишь, и дале так будет.- Кудлатые брови старика потихоньку разъезжаются, сердитая складка между бровей разглаживается. -Преспичет -заглядывай. Чем смогу -помогу. Только осторожность соблюдай. И на свой участок не суйся. Там тебя ждут. Пока.

Он берет меня за плечо не то ободряя, не то выталкивая.

-Счастливо.

На улице серо. Светает. Заледеневшие лужи, несмотря на все мои старания, громко трещат под ногами."Слон - нидзя" мысленно определяю свое кредо. Хочется быть скромным и незаметным, но в утренней прохладе каждый шаг - как обвал в горах.

Без приключений добираюсь до машины, поворачиваю ключ. Мотор схватывает с полуоборота. "Молодец все же охранник у девчонок. Золотые руки. Ему бы не проституток возить, а машины ремонтировать..."

Разворачиваюсь. Из-за кустов метрах в десяти впереди меня появляются трое в камуфляже. Вот уж нидзи так нидзи.И кусты - то три прутика, и сугробы - воробью по колено. Как из под земли выросли.Ни тебе шума, ни треска... Стоят, автоматы на меня наставили, спокойные, как индейцы у костра.

-Тормози, приехал... - Говорит один негромко. Поднимаетлевую, свободную от автомата, рукувверх, правой- выравнивает ствол на мой лоб.

Ну, ужнет. Нажимаю на газ и падаю влево на сиденье.Коробка-автоматразгоняет машинубез излишней лихости, но вполне достойно. Три ствола бьют в капот, в ветровое стекло. Этих, явно, деньги не интересуют. Им ничего кроме моих мозгов, размазанных по автомобилю, не нужно. Дудки. Они, мозги мои, хотя и серые, но мне глубоко симпатичны, и украшать ими интерьер какого-то японского ширпотреба я не хочу. Да и арт-нуво - Тойота, фаршированная мозгами, вряд ли кого заинтересует на Кристи или Сотбис..

Кто-то пробегает по капоту и крыше. Причем, не прекращая при этом нажимать на спусковой крючок. Бог пока на моей стороне. Одна пуля обжигает мне подбородок и впивается в сиденье, следующая отвратительно дымит набивкой спинки. Провожают меня так же дружно в три ствола. Ребята в детстве былибольшими любителями бить стекла. Ни ветрового, ни заднего. Зеркала разбиты.Осторожно выглядываю. Вижу мчащийся на меня с нарастающей скоростью столб. Отворачиваю в последний момент. Влетаюв линию металлических гаражей и, попетляв между ними,выскакиваю на дорогу.Сейчас главное не нарваться на ГАИ.Собрать на себя все городское управление внутренних дел - вполне достойное завершение ночного приключения. Но я согласен обойтись и без такого феерического финала.

Подчиняясь здоровому чувству самосохранения, сворачиваю в первый же переулок.Обратная дорога до общаги занимает времени ровно в два раза больше. Я благодарю Бога, за то, что в свое время пришлось поколымить за рулем. Глухими улочками, переулками и проездамипробираюсь в предрассветных сумерках, как минер - партизан к «железке».Езда с битыми стеклами наслаждения не вызывает. Но, в общем, со скоростьюгончей черепахи двигаться можно. А мне спешить некуда. Сейчас главное, кому не надо на глаза не попасться.

Метров за двести до обшарпанной пятиэтажки общежития останавливаюсь. Выбираюсь из машины, как герой американского боевика: через ветровое стекло. Вернее через ту дыру, которая еще пару часов назад была ветровым стеклом.Обе передние дверки заклинило пулями.

Внешний осмотр автомобиля невольно заставляетпожалеть ее хозяина.И не только. Себя тоже жаль. Я такой еще молодой, а ужераз сто пятьдесят мог стать трупом. И завещание до сих пор не написал. Это большая ошибка и недопустимая непредусмотрительность при моем нынешнем образе жизни.Кухонный друшлак по сравнению с бедной тойоткой может считатьсяидеалом герметичности. Дефицита боеприпасов великолепная троица, поджидавшая меня на даче, не испытывала.

Забрасываю сумку с вещичками на плечои топаю к крыльцу. Девчонки,скорее всего, уже спят после тяжелой трудовой ночи. Не думаю, чтоони обрадуютсямоему приходу. Сразу вспоминается Винни Пух, который наивно полагал, что: «Кто ходит в гости по утрам, тот поступает мудро». Но я устал и ничего более умного, чем воспользоваться приглашением новых знакомых,мне просто в голову не приходит.

Лед на крылечке, похоже, последний раз скалывали прошлым летом. Может студентам и в охотку катание на пятой точке по ступенькам и игры во«взятиеснежного городка», но мне – нет. Вышел я уже из того возраста, когда получаешь удовольствие от всяких глупостей. Чертыхаясь и с трудом удерживая равновесие, хватаюсь за ручку двери. Не тут-то было.

Угадайте-ка загадку: "Вахтер спит, служба идет,дверь на замке. А за дверью полусонный, измазанный в собственной крови, усталый как лосось на нерестилище, страшно раздраженный тип." Не правильно. Это не пункт переливания крови. А за дверью не несчастный донор. Правильный ответ: общежитие. А за дверью - чудом выживший, идиот. И этот идиот - я.

Где ж ты моя обещанная 506-я с заветной теплой, постелькой, приправленной клопами? Или пусть не постелька, пусть коврик у входа.На пятый этаж по стенке не залезть. Стоп. Пожарная лестница.Где-то же она должна быть? Я отправляюсь хрустеть сосульками вокруг корпуса. Едва заворачиваю за угол, как у крыльца тормозит кавалькада автомобилей. Свадьба, что ли, приехала?Я еще по инерции двигаюсь вперед, а в двери уже по-хозяйски начинают дубасить.

У меня появились друзья по несчастью. Можно будет пройти за кампанию нормальным человеческим путем и не ползать по пожарным лестницам и крышам - соображаюя, и разворачиваюсь обратно.

Радость моя оказывается преждевременной. На крылечке, вместо свадьбы, по хозяйски резвятся мои "банные" знакомые. Их интеллигентный бородатый главарь стоит, облокотясь на открытую дверку машины и безо всяких эмоций наблюдает за шабашем.

Оперативно работает российская мафия.Полтора часапередышки и они снова включились в увлекательный процесс травли зверя.

Двери в общежитии явно не такие дубовые, как головы боевиков. С хрустом и звоном ониуступают напору бандитов . Бригада, "шумною толпою" втягивается вовнутрь. Бур остается на улице один.

У меня возникает непреодолимое желание уйти с первого действия спектакля, не дожидаясьего окончания. Сегодня, свою порцию неприятностей я уже получил сполна. И это достаточно сильный аргумент. В комнате девчонок на пятом этаже загорается свет. Какой-то шум, сонный писк, возмущенные крики, маты. Что происходит разобрать с улицы практически невозможно. Но япредставляю, какими именно способами хакеры от мафии добывают информацию.

Делаю шаг за угол. В это времяокно на пятом этажераспахивается. Сначала из него показывается широко раскрытый орущий рот, потом вываливается копна волос, а следом и вся Марина.Розовый купол ночнушки на секунду раскрывается над ней и опадает, закрывая мечущиеся руки и голову. Крик внезапно обрывается. Маринка висит под окном, какзавядший цветок в крепких бандитских руках. Чуть подрагивает обнаженная грудь. Белые трусики четко обрисовывают контуры напряженного живота.

-Шеф, не знаем, что и делать. То ли еще поспрашивать, то ли так отпустить?

Бур что-то негромко говорит в сотовый телефон.

-Ага, понял. - наверху начинаю трясти безжизненное тело. Марина, наверное,потеряла сознание. - Эй, стерва, аттракцион продолжается.

Чего я никогда не прощу своим родителям, так это привитую с детства страсть к чтению. Позаконам жанра я сейчас обязанпроявить благородство характера и, рискуя собственной жизнью спасти несчастных проституток. Еще бы знать: как это сделать... Глупых романов полны библиотеки, а инструкций по спасению проституток даже в спецфондах не найти.Нее то люди пишут. Не то. Но вообще с другой стороны, нужно отдать родителям должное, если бы я воспитывался не на литературной классике, а на американских боевиках, то мне пришлось бы не только спасать эту троицу, но еще и жениться на них. А это уже явный перебор. Я не падишах,восточным темпераментом не обладаю и гарем мне нужен, как собаке пятая нога.

Литература, кино - все это прекрасно, но нужно что-то делать. Я расстегиваю куртку, снимаю с пояса ременьи прячась за деревьями и жиденькими кустиками захожу за спину Буру.Удавка из ремня - не лучшее оружие. Но, как говориться, за неимением гербовой...Последнее время мне везет. Если мою ситуацию вообще можно назвать везением . Бур замечает меня только когда ременная петля затягивается у него на шее. Резким движением запрокидываюголову противника назад, одновременно подбиваю егопод колени. Детская шутка срабатывает безотказно. Ноги Бура подламываются. Он, падая, судорожно хватается за ремень на горле.

-Привет, шеф. Оружие есть?

Он мотает головой исипит что-то нечленораздельное.

Удерживая ремень правой рукой,левойбыстро обшариваю его карманы. Они действительно пусты. Лицо Бура багровеет. Это заметно даже в сумерках. Он пытается ударить меня локтем, но не попадает.

-Успокойся и слушай внимательно. - Я чуть ослабляю удавку. - Подними телефон. Набери своих придурков.Скажи, что бы девчонок одели и кто-нибудь один их вывел к машине. Остальные пусть остаются вкомнате, в засаде. Понял?

Бур утвердительно кивает головой. Жест получается не слишком элегантный. Но можно ли требовать от человека с петлёй на шее, мимики профессионального актёра?

-Слава, одевай девок и веди к машине. Я с ними сам разберусь. Остальные пусть остаются. На всякий случай. Может он где-то там прячется.

-O' key- раздается сверху. Марину затаскивают во внутрь. Окно закрывается.

-Прекрасно. Теперь потихонечку садись за руль. -Захлопываю правую дверку. Бур на коленях подползает к передней левой . Двери открываем почти одновременно. Он переднюю, я заднюю. Не давая Буру особенно продышаться, перехватываю ремешок внутри салона и устраиваюсь у него за спиной.

- На Славочку особенно не надейся. Шею я тебе сверну раньше, чем он успеет что-то сделать. Поэтому будь милым, ласковым и гостеприимным.Пусть девочек усадит, не заглядывая в машину. А сам останется здесь. Я думаю, он нам не нужен. С ним будет тесновато. Неправда ли?

Со спины реакцию Бура разобрать сложно. Но вряд ли он доволен. На всякий случай дергаю петлю, что бы мафиози не забывал, кто когосейчас за горло держит.Кто босс.

-Заводи мотор и открой правое окошко. - Бур послушно поворачивает ключ зажигания. Двигатель схватывает с пол оборота и бормочет ласковым баритональным шепотком. Умеет заграница делать обаятельные машины.

Дверь общежития со скрипом распахивается. Славик ведет девочек. Все трое аккуратно скрученыв одну связку.Веселая, разгоряченная физиономия появляетсяоткрытом окошке.

-Шеф, девки-то боевые попались. Тигрицы. Стасику всю морду причесали. Он теперь ...- бандит замечает меня и замолкает.Скромно удалиться не удалось. Придется уходить нескромно. Подтягиваю ремень на себя и правой рукой из-за подголовника зажимаю аккуратно подстриженную головудзержинца номер два.

-Дернешься - босс останется без головы, а ты без босса. Понял?

Славиккивает головой. Вижу, что гад просчитывает варианты.

-Сделай два шага назад. - Слава отступает. - Аккуратно, двумя пальчиками достань пушку. Бросьна переднее сиденье. -Он лезет за пазуху. Резко выдергивает руку с оружием.Я так же резко выкручиваю голову Бура. Он издает нечеловеческий хрип. Впрочем, трудно ожидатьот человека в его положении бельканто Карузо.Славикпонятливый мальчик. Попасть в меня и не задеть Бура почти невозможно.Пистолет летит в переднее окошко и оказывается у меня. Сжимать в руках оружие намного приятнее чем чью-то бороду.

-Развяжи дам и помоги им сесть. Будь джентльменом...

Через минуту мы уже плавно отчаливает отобочины и со скоростью 60км/час отбываем восвояси.

***

-Ну, милые дамы,расстаться нам не суждено. - Если бы я знал какую реакцию вызовет эта незамысловатая фраза, я быпромолчал.

-Идиот. Чего ты к нам привязался. - Ольга явнона грани нервного срыва и то, что она не пускает в ход кулакипросто следствие приличного воспитания и сугубо деревенского уваженияк старшим . - Мы жили спокойно, никому не мешали. И тут приперся...

Из ее глаз сыплются слезы. Я таких в жизни не видел. С таким слезами прямая дорогав кино. В крупных планах сниматься. Марина поворачиваетсяс переднего сиденья. Под глазом зловещим макияжем темнеет синяк. Взгляд ничего приятного не предвещает. Ей Богу ее животик и белые трусики, свисавшие из окошка, вызывали больше нежности и сочувствия, чем эти, резко потемневшие зрачки.

-Ты что, ты думаешь, что тебе все можно? Думаешь ты лучше всех? Е… Думаешь самый крутой, х…? Да я своему Мишке скажу он из тебя чехомбили сделает. Мы для тебя третий сорт? Раз мне на жизнь не хватает, раз под мужиками свой рубль зарабатываю, так меня уже из окошка можно кидать?Гавнюк ты городской! Вот!

Поистине женская душазагадка. Это в кино прекрасные дамы со слезами благодарности бросаются на грудь своих спасителей, сквозь рыдания признаются в любви, а потом, венчая счастливы финал, ведут за маленькие ручки скорые плоды своей счастливой любви. В жизни предсказать реакцию женщины на какое-то событие практически невозможно. Она содинаковой вероятностью отдастся пошлому соблазнителю, пошлет на три буквы нежного влюбленного или применит табельное оружие по отношению к своему спасителю. Остается только радоваться тому, что в жизни сочетание оружия и женщины встречается очень редко. В противном случаемужчин, в виду браконьерского отстрела, пришлось бы занести в красную книгу. Во всяком случае, меня ждала бы смерть скорая и неотвратимая.

-Тормози. - Я сдергиваю с шеи Бура петлю, нарочито резко щелкаю предохранителем на пистолете. Машина плавно причаливает к поребрикуСпокойствию и уверенности Бура нельзя не отдать должное. - Выходи, а то здесь слишком сыро. Простудишься. - Девицы ревут в три рта и шесть ручьев.Для осушения этого Ниагарского водопада необходима тонна платков или десяток самумов. У меня нет не того не другого.

Мы с Буром выбираемся изобители слез.

- Извините, уважаемый, что пришлось злоупотребить вашим умением водить машину. - Я пытаюсь острить, но от усталости голос совершенно неуправляем. Он скорее жалостливый чем ироничный.Бур оборачивается ко мне.

-Не повезло вам, милейший. - Онспокойно смотрит на меня и на оружие в моих руках.Ощущение такое, будто пистолетне у меня, а у него. - Вы думаете, что выиграли счастливый билетик в спортлото, а на самом деле попали под колесо Системы. То, что вы еще живы, это редкая удача. Но удача суть вещь конечная. Бесконечна только смерть. И это вы скоро поймете.

-Будет день - будет пицца...- я делаю умное лицо, хотя пророчества Бура мне не кажутся бессмысленными заклинаниями. - Вы лучше объясните как вам, почти интеллигентному человеку, пришла в голову бредовая идея девочек мучить?Ведь даже полному идиоту понятно, что они здесь ни причем. Если бы не стечение обстоятельств, я бы никогда не оказался около их общаги.

-Ну, во-первых, вы все же оказались. А во- вторых, что бы загнать дичь вмиллионном городе, совершенно необходимо лишить его всякой надежды на чью-то помощь. Вокруг вас будет мертвая зона. Каждый, кто решится ее перейти -автоматически становится вашим помощником, а значит нашим врагом. И этот каждый обречен.

- А если я сейчас выстрелю?Выстрелю и, вы первым попадете в «мертвую зону»?

-Маловероятно. Убить безоружного человека могут далеко не все. Я, например, не могу. И вы не сможете. Но у меня есть кому это сделать за меня, а у вас – нет. Все ясно?

-В общих чертах.

-Ну что ж. До встречи. Живите пока...

-Да уж как-нибудь. - Не слишком уверенно отмахиваюсь я и, не попрощавшись, торопливо сажусь на водительское место.

-Вам не кажется, дорогие дамы, что по количеству слез на душу населения мы уже превзошли Бухенвальд?

-Пошел ты!

-Не пошел, а поехал. - Пытаюсь сохранить спокойствие. - Вот только вопрос - куда?

Мы едем по улицам, уже заполняющимся машинами, мимо тротуаров с первыми пешеходами. Городпросыпается ото сна. Я отхожу от кошмара. Три несчастные зареванные девчонки упрямо шмыгают носами, никак не желая заключать со мной перемирие. Ну и черт с ними.

-Зеркальца -нет, косметички - нет, как дура на подводной лодке... - Маринка бурчит себе под нос всякие нелепости и трет подбитый глаз.

-Почему на подводной лодке?- Удивляюсь я.

-Почему, почему - по кочану! - Ответ невнятен, но категоричен.

-Поехали на микрорайон. - Это Ольга первой осушила глаза и подключила мозги. - У меня там подружка одногрупница живет. Предки к родне в деревню уехали. Авось на недельку приютит, а там разберемся.

-Микрорайон, так микрорайон. - Быстро соглашаюсь я.

Через десять минут мы оказываемся у знакомого дома. Как поется в песенке из революционной киноклассики: "Вот эта улица, вот этот дом..." Еще немного и появится "эта девушка, что я влюблен".История, говорят, повторяется сначала в виде трагедии, а потов в виде фарса. Моя история это один, затянувшийся до нелепости, фарс.

-Где тормозим?

Ольга на секунду задумывается и твердо указывает на подъезд. Ступеньки этого крыльца я знаю наизусть. Каждую выщербленку.

- Бьюсь об заклад, что подругу зовут Ирой.

-А вот это уже не твое дело

-Пожалуй. -С Ольгой трудно не согласиться. Чем меньше я буду знать о них, а они обо мне, тем уже будет «мертвая зона» и спокойнееих сон.

- Девушки, не заводитесь слишком. Моей вины в ваших проблемах не больше, чем у кирпича, падающего на ногу.Воспринимайте это все как издержки производства.

Язык мой - враг мой. Последняя фраза оказалась явно лишней. Трио не слишком нежно пожелало мне всех благ. При этом сокровищница нецензурного русского была раскрыта полностью. Дружно хлопнув дверками, они выпорхнули из машины и гордо удалились. Я сижу в теплом салоне и смотрю на знакомые окна шестого этажа.

В Иркиной спальне загорается свет. Я включаю первую передачу, медленно разворачиваюсь на площадке перед подъездом и уезжаю прочь.

***

А денек обещает быть прекрасным. Еще и солнца нет, а уже по настоящему тепло. Сейчас бы устроиться где-нибудь на скамеечке. Подышать теплым еще по утреннему чистым воздухом. Подремать…

Но расслабляться некогда. Голова соображает с трудом. Сумасшедшая ночь не прошла даром. А мне нужно решить пару насущных проблем. Во-первых, попробовать избавиться от машины так, что бы меня подольше искали. Уж слишком много внимания привлекает последнее время моя скромная персона. Не дать, не взять Майкл Джексон городского масштаба. Ну и второе. Срочно развешать объявления: « Усталая собакаищет конуру на пару суток непрерывного сна. Прямо сегодня. Оплата сразу». Собака – это, понятно, я.

У железнодорожного вокзала оказываюсь почти случайно. Можно было бы поехать и другой дорогой. Никаких определенных планов и деловых встреч на сегодняшнийдень у меня здесь не назначено. Как крыса влабиринте,петляю по самым глухим переулкам и упираюсь в тупичок в, двух шагах от здания вокзала. Самое разумное было бы сесть на поезд и уехать куда-нибудь в джунгли Амазонки."Но не летят туда сегодня самолеты и не ходят больше поезда"...Да и денег почти не осталось. Сказал бы мне кто-нибудь два месяца назад, что за неделю можно потратитьдесять тысяч долларов, я бы сильно смеялся. Однако итог таков. Десятки как небывало, деньги на балконе моей квартиры, а явне квартиры и с пустыми карманамииграю в "кошки - мышки"с группой лиц, чрезвычайно озабоченных тем, что я еще жив.

С поездом придется подождать, а вот машину лучше бросить около вокзала. Пусть думаю, что я сказал родному городу: " Прощай" и в купе СВ отбыл в неизвестном направлении. Вытираю пистолет платком,запихиваю его в «бардачок» и выбираюсь на волю.

Утренние пешеходы слишком заняты предстоящим рабочим днем и недавним, сладким сном, а потому, необращают внимания на мою осунувшуюся, оплывшуюи давно небритую морду. Для них гораздо важнее не попасть в лужу или звонко журчащий ручей. Столько воды в марте месяце…. Так, что им не до меня. И это прекрасно.Лично мне постоянное внимание уже надоело. Я начинаюпонимать звезд кино и эстрады,готовых огородами и катакомбами уходить от настырных поклонников.

-Я бреду как в бреду и несу ерунду. -Повторяю про себя в такт шагам до тех пор, пока не упираюсь в длинный зеленый забор промзоны. А вообще это парадоксальный, но довольно интересный вариант. Вряд ли кому придет в голову искать меня в моем доме.Главное не попасться на глаза соседям и знакомым.Сумерки, по нарастающей, переходятв ясное, солнечное, я бы сказал: ослепительное утро. Соблюдая осторожность, подхожу к подъезду. По большому счету, более неподходящего времени длявозвращения "блудного сына" придумать просто невозможно. Зато, если повезет, это аферастанет самой блестящей операцией в моей недолгой карьере "крутого парня".

В тамбуре между дверями останавливаюсь и прислушиваюсь. На лестнице тихо. Пока все складывается хорошо.Быстро забегаю на свой пятый этаж. Двери квартиры опечатаны и заколочены крест-накрест. Где-то нижеоткрывают замоки почти одновременно в прихожей у соседей раздаются голоса.Соседского Ромку мама отправляет в школу. Именно это и называется «мышеловкой». Ядергаюсь к люку начердак. Слава Богу, мальчишки опять сорвали навесной замок.Спасибо вам, милые детки! Словкостью мартышки взлетаю повертикали лестницы и фактически, головой откидываю крышку люка.

На чердаке темно и пыльно. Аккуратно прикрываю крышку. Мне снова везет.Едвая отпускаю ручку, дверь у соседей открывается.

-Рома, после уроков сразу домой! Никакой улицы! И не бегай по лужам. Вернешься с мокрыми ногами - всыплю...

-Ага, мам - беззаботно кричит Ромка, скатываясь кубарем по лестнице.

Четыре подъезда - четыре люка. Я заваливаю их на всякий случай обрезками досок, железками и старым барахлом, невесть каким образом скопившимся на чердаке. Забиваюсь в угол имгновенно засыпаю.

Солнце весь день грело немилосердно. Я просыпалсяпару раз. Было слышно гудение потока машин на улице. От прогретого металла крыши текло приятное тепло.Я, не успевал сообразить где я, как снова проваливался в бездонную темнотуусталого сна.

Проснулся от холода. Подсвечиваю циферблат старенькой "Эдектроники". Двенадцатый час ночи.

Ну что ж. Пока все складываетсявполне прилично. Еще часок померзнуть на чердаке, пока соседи успокоятся и улягутся спать, затем на балкон, забрать деньги и "в дальний путь на долгие года".

Весеннее тепло непостоянно и недолговечно как любовные клятвы. Солнцезашло и на чердаке сразу резко похолодало.Я хожу, притопывая по пыльной стекловате ипохрустываю керамзитным утеплителем.Время тянется медленно.Мозг окончательно просыпается и я начинаю думать. Причем мысли все больше неприятные. И чем дольше я хожу, тем больше неприятностей предвижу для себя и, что самое поганое, не только для себя.

Что если мои милые ночные бабочки додумаются отправиться в институт? Где гарантия, что их там не ждут?А раз так, то, в худшем случае, облава уже добралась доИрки, в лучшем - доберется в самое ближайшее время. Мало ей было неприятностей от меня, так еще и это.Нужно что-то делать.Всякие надежды на тайный побег в Бразилию, «где много обезьян» придется оставить.

Ладно. Все равно сначала необходимо обеспечить финансовую поддержку спасательных операций, а потом решать, как прекратить погоню за моей драгоценной персоной и обезопасить всех, кого нелегкая занесла в этот водоворот.

Через слуховое окно выбираюсь на крышу. Пережидаю,пока по тротуару пройдет томнаямартовская парочка. Начинаю осторожно спускатьсяпо скату к своему балкону.

Удивляюсь, как это у некоторых ловко получается.: крадутся они всегда незаметно, бьют насмерть, взбираются на самую неприступную и отвесную стену, героинь укладывают в постель на третьей минуте знакомства и в постели работают часами без устали, какнастоящие стахановцы.Почему я не такой?

Уже на третьем шаге попадаю ногой на льдинку, быть может единственную на всем южном скате крыши.Кубарем качусь к ограждению. Оно, к счастью, выдерживает мой наглый натиск. Металлический прут слегка прогибается, но, в общем,справляется со своими должностными обязанностями. Едва сдерживаюстон.И так слишком много шума длянелегального агента. Тем более, что в моей квартире вполне могут находится гости. Они уже засиделись, бедненькие, меня ожидаючи. И встретитьготовы нежно, и обнять крепко.Стоит только предупредить о своем прибытии.

Вцепившись в прутья ограждения, свешиваюсь с крыши. Света у меня нет. Все тихо и спокойно. Но я с выводами не тороплюсь. Еще минут десять болтаюсь вниз головой в любимой позе новозеландского ленивца и только после этого с большой осторожностью спускаюсь на балкон.Мероприятие проходитспокойно. Достаю из тайника пакеты с долларами.Нечаянно задеваю балконную дверь. Она легко поддается. Видно мой балкон открыт с того злополучного дня, когда я через него столь поспешно и позорно ретировался.

Нормальный человек бы спокойно прожил жизнь, читая про опасности только в детективных романах. Полудурок,на моем месте, взял бы деньги и ушелпривычным,отработанным путем: по балконам.Законченный кретин, в смысле я, полезв квартиручерез открывшуюся дверь. Просто так. Из любопытства. Словом спустя десять секунд я со всем своим (или чужим, это уж как вам будет угодно) состоянием оказываюсь у себя дома.

От привычного холостяцкого беспорядка не осталось и следа. Тому, что я обнаруживаю в квартире, вообще нет словесного эквивалента в великом и могучем русском языке.Ощущение такое, будто пьяный механик в приступе белой горячки заехал ко мне на танке, отстреливалсяиз всех видов оружия, до последнего снаряда, а потом подорвал себя вместес боевое машиной. Чтобы не достаться врагу.

Некоторые из предметов интерьера я узнаю. Вернее, догадываюсь,чем они были в прежней жизни. Плинтусы и половая рейка подняты нежной, но могучей рукой художника абстракциониста и сложены в живописные скульптурные композиции.Батареи висят на отогнутых трубах. Что удивительно,не текут. Сразу видно:народ здесь от души повеселился, я бы сказа просто "оторвался" от души.

Странно, но зеркало в ванной оказывается совершенно целым. В нем я вижу пыльного, грязного, небритого типа, требующего капитального ремонта и немедленной мойки. То ли город у нас такой грязный, то ли я в прошлой жизни был свиньей, но за одни сутки после бани превратиться в ЭТО? Смею заверить, не так просто.

Через пол часа, побритый и отмывшийся, я устраиваюсь на остатках своего любимого дивана, следуя принципу : "Утро вечера мудренее...". Спать не хочется. Я лежу и строю коварные планы. Девчонок во главе смоей ненаглядной Ириной неплохо бы отправить на пару недель в какой-нибудь санаторий. Причем желательно прямо завтра утром забрать их тепленькими из постельки, погрузить в транспорт и убрать со сценыэтой трагикомической постановки.

А самому устроить акт прелюдного самосожжения на центральной площади. Сгореть у памятника вождю мирового пролетариата, обложившись долларами! Красиво, символично и явно понравится многочисленным последователяммаразматиков-Ильичей. Конечно такой блестящий финал снимет все проблемы и прекратит мафиозные репрессии, но, во-первых, гореть наверно больно, во-вторых, стать великомучеником коммунистических сектантов просто пошло, а в-третьих, я в общем-то еще жить хочу...

Придется обойтись без театральных эффектов и придумать что-то другое.

Размышляя над различными способами ухода от бдительного ока многочисленных преследователей, я, кажется, задремал. Во всяком случае, кто, когда и как открыл заколоченнуюгвоздями-сотками входную дверь, я не слышал. Очнулся я от вспышки света в коридоре и чьего-то негромкого чертыханья. Ну и мастер я поспать. Продрыхнуть целый день и так отключиться после этого...

Внутри меня все сжимается. Я живо представляю себе, как через недельку начну дурно пахнуть и, соседи вызовут милицию. А потом мой труп со следами пыток увезут в морг областной судмедэкспертизы. Это буквально в нескольких кварталах отсюда. Так, что своим амбре я сильно экологию города не испорчу. Возможно,меня решат таки опознать и не спишут как неизвестного, убитого собутыльниками в чужой квартире.Но, вероятнее всего, не опознают. И правильно сделают.

Я вдруг с интересом обнаруживаю, что сердце у меня не бьется. Вроде как затаилось, чтобы не шуметь. Это же надо до чего я себя, несчастного запугал. Мне неожиданно становится весело.Такое парадоксальное стремление выжить ценой собственной жизни. Человек, всё-таки,забавное существо.

Первый раз в жизниу меня получается что-то как усуперагента. Практически бесшумно, в одно движение,отжимаю на себя спинку дивана и проскальзываю за нее. Люди в коридоре двигаются осторожно и неспешно. Досконально осматривают каждый миллиметр внутри квартиры.

-Ну и бардак. Сам черт не разберет:был тут кто после нас или нет.

Слух и музыкальная память у меня как у Герберта Фон Караяна.. С голосами все ясно. Это та же пара, что стреляла в меня через глазок. Дважды они лопухнулись. Это третья попытка. Если и сегодня им не повезет - завтра же в церкви свечку поставлю. Хоть в Бога и не верю.

-Был кто-то. И совсем недавно. Ванна сырая, а вода выключена.

-Может полтергейст? - Прикалывается первый, но сухой щелчок предохранителя и передернутый затвор говорят о серьезных намерениях этого шутника.Забиваюсь глубже под диван. Благо делали его в шестидесятых. Тяжелые кожаные конструкции сталинской эпохи тогда сменил минимализм из фанеры и поролона на высоких тонких ножках. Высокий «дорожный просвет»дает мне возможность, лежа на спине втиснуться под сиденье.

Дверь комнаты открывается шире. Сначала два фонарика обшаривают пол и стены желтыми лучами.Потом к ним присоединяется еще один.

"Трое на одного- нечестно"! - Мысленно репетирую я свою последнююв жизни фразу.

-Вроде никого нет. - Это третий. Егоголос мне не знаком.

-Ну-ка Ерема, глянь на всякий случай за диваном. - Шаги приближаются. Я вижу в полутьме тяжелые зимние ботинки с высокой шнуровкой. Как их хозяин ухитряется ходить почти без шума? Загадка достойная передачи "Очевидно- невероятное".

-Тут кто-то недавно изволил валяться. Кругом пыль, а диван чистый... Не нравится мне это.

Ерема! Вот оно что. Коля Еремин. Точно ведь - он после школы уехал из городаи поступил в училище КГБ . Тогда онис и Иркойразбежались.Ну и встреча. Мне становится почему-то очень неудобно.Мой бывший ученик, человек, которого я с азовучил двигаться, мальчик, отбивший у меня девушку моей жизни,сейчасвытащит меня испуганного из-под дивана. А после этого всадитположенное количество свинца, в жалкое существо, бывшее когда-то его тренером. Более унизительной смерти и придумать-то невозможно.

Я берусь за низ дивана, напрягаю мышцы, пробуя его вес. Всей спиной опираюсь о пол. Спинка моего убежища откидывается и, в этот момент, я резко, руками и ногами побрасываю диван вверх,на противника.Диван, на мое счастье, не тяжелый.Килограмм около сорока. Мебель эпохи соцмодернизма не очень красива, не обременена комфортом, но зато в качествеорудие драки - как нельзя более подходящая.

-Привет, Коля! - Он успевает выстрелить, но пуля уходит много выше, в окно. Звон стекластановится сигналом для начала совершенно непонятного действа. Хлопает входная дверь. В коридоре начинается потасовка. Удары перемежаются с матами ирезкими выкрикамииз репертуара восточных единоборств.Со стороны кажется будто в соседней комнате включили телевизор и смотрятчто-то с участием Брюса Ли или Джеки Чена.

Атакующая тактика приносит свои плоды. Мой дорогой ученик лежит, придавленный диваном, которому он, с переменным успехом демонстрируетнавыки владение приемами самбо. Фонарик откатился в угол к дверям. Пистолет с глушителем лежит у моего носа. Хватаю его. Засовываю за пояс. Пакет с деньгами в руки и через окошко ретируюсь на балкон.

Я становлюсь настоящим Повелителем обезьян. Уход из дома по балконам уже не разовая акция, а отработанный трюк доведенный до традиции.

Юра, сосед снизу, разбуженный шумом выглядывает в форточку, видит меня.

-Здорово, сосед... Что это у тебя там происходит. Жена болеет, мне к восьмина работу, а тысреди ночи потолок на голову пытаешься опустить и по балконам лазишь.

-Извини, Юра. Не виноват я. Какие-то козлы решили мою квартиру в тренировочный зал переделать. Слушай, вызови милицию.

Юраговорит: "Ага, щас..." и провожает мой спуск недоуменным взглядом.Судя по звукам, ночные гостиперешли к следующему виду соревнований. На смену кулачному бою пришла пулевая стрельба. Не жизнь, а спортлото. 5 из 36. Три вида: борьбу, скалалазанье и пулевую стрельбу уже угадали.Что будет дальше?Для себя решаю: четвертым видом будет спринт.Я -легкоатлет и мое дело "делать ноги".

Во дворе просто таки выставочнаяэкспозиция престижныхавто. Рядом с одной из машин Бур, со своим любимым оружием - сотовым телефоном.

С трудом преодолеваю желание еще раз воспользоватьсяего машиной. Но нельзя слишком злоупотреблять чужим радушием, да и к тому же на сей раз Бур не один. Жизнь, этого человека учит, и он быстроделает правильные выводы из ее уроков. И мне лучше последовать его прекрасному примеру.

Тренировки в последнее время становятся достаточно регулярными. Хорошо это или плохо, но бегать, ходить, лазить по стенам и выполнять другие физические упражнения приходится почти ежедневно. Это уже не выбивает из колеи. Еще пара месяцев такой жизни и, если останусь цел, вполне могу принять участие в соревнованиях. По ветеранам, конечно.

Я топаю по сонному городу пешком. Где-то с воем, как стая волков, несутся милицейские машины. Наверно Юра, все-таки, позвонил.

Резюмирую очередное приключение: "Пока жив!".

***

Оружие меняет человека. Может быть, с кем-то все происходит совершенно иначе, но едва сжав рукоятку пистолета, перестаю себя ощущать жертвой, загнанным зверем, потенциальным клиентом ритуального хозяйства. Оружие придает мне спокойствие и уверенность. Впрочем, совершенно не обоснованные. С тем, как пользоваться этой элегантной и хищной игрушкой, мне еще предстоит разобраться. Но уже сейчас походка у меня пружиниста и мощна как у чёрной пантеры или Карла Льюиса. Что, в общем, почти одно и то же.

Я начинаю себе нравится. Это приступ нарциссизма не может не настораживать. Но есть в этом и положительный момент. Моя голова перестает мыслить категориями дичи. Не в том смысле, что я становлюсь более культурным. Как раз наоборот. Я становлюсь более агрессивным. Я становлюсь охотником. Мне начинает казаться, что имеет смыслуничтожить своих противников, до того как они поймут, что мы поменялись местами.

А может это не оружие, а пронзительныйи пьянящий запах весеннего утра. Март в этом году словно сошел с ума.Он в считанные дни почти полностью сжегсугробы. Их обугленные,сморщенные трупики, жалкие, в глубоких порах и разломах еще видны вдоль обочин. Но их осталось немного. Если дела так пойдут и дальше, то через недельку снега не будет вовсе.

Может быть, я просто заразился мартовским сумасшествием? Может быть. Но, что-то определенноизменилось и во мне и вокруг меня. Я чувствую удачу и азарт. Я совершенно точно знаю, что чтобы я ни сделал - все получится и получится хорошо. Не нужно строить планов и просчитывать ходы, не нужно быть аналитиком и стратегом. Достаточно просто подчиниться своему внутреннему голосу, ритму и логике событий и все разрешиться само собой.

Я топаю квартал за кварталом и вдруг понимаю насколько идиотично выгляжу в пыльной одежде, с пакетом в одной руке, пистолетом - в другой. В довершение картинки - потрясающая подпрыгивающая походка (я же изображаю пантеру).Ни дать ни взять: пациент, сбежавший изпсихбольницы. Да и вообще, о чем речь? Все мои подвиги заключаются только в том, что со страху перевернул старенький диван, воспользовавшисьсуматохой, удралпо балконам.Да,остался жив. Но на долго ли?

Прячу пистолет в пакет с деньгами.

Впереди в сумерках маячит неясный силуэт. Пуганая ворона куста боится.Куда девался мой супермен? Непонятно. Замедляю шаг и оглядываюсь по сторонам.Свернуть совершенно некуда. Зачем нормальному человеку стоять на тротуаре в пять часов утра? Первые признаки мании преследования налицо -в каждом ночном пешеходе начинаю подозревать наемного убийцу. Вот тебе и супер - агент, вот тебе и походка пантеры. Был дичью. Ею и остался.

Из-за толстого стволастарого тополя выскакивает нечто неопределенной формы. Легкое похрустывание ледка, прихваченных за ночь луж в прозрачном вакууме ночи. Успеваю только выставить впередлевую руку.Кешка, рыжий черт,прыгает мне на грудь, и, едва не сбив с ног, начинает скакать вокруг меня вневообразимом ритуальном танце африканского дикаря. Если, конечно, в Африке бывают такие огненноволосыедикари. Попытки лизнуть в нос и прикусить рукава куртки, чередуются с прыжками и подскоками в хаотической последовательности.

-Кеша, нельзя! - Силуэт на тротуаре кричит грозно. На сколько понятие «грозно», вообще совместимо с характером Игоря.

-Да не съест он меня. – Успокаиваю Игоря в пол голоса.

-Сашка. Что уже вернулся? – Я просто поражаюсь способности Игоря не удивляться ничему, кроме успехов и неудач своих учеников. – Кешу сейчас заберешь? Слушай, на стадион когда заглянешь? Помнишь, на счет стартов?

Иногда думаю: если, к примеру, мы нечаянно встретимся где-нибудь на Луне, он удивится или отреагирует совершенно аналогичным образом?

-Игорь, извини. С Кешкой, если можно, еще дня три повозись.У меня тут некоторые проблемы возникли. Решу, сразу заберу.А на стадион ближе к маю подойду.До соревнований, все равноеще далеко. Не возражаешь?

-Только ты не забудь. А то то-се, хали-гали, а ребятам бежать надо.

-О чем речь.Кешкато как?

-А что ему сделается. Все путем. То-се, хали-галина тренировках с мальчишками бегает. В качестве спарринга вообще класс. Заберешь, так у меня полный бутор будет. Ребята расстроятся.

Кеха усаживаетсярядом, смотрит мне в глаза. Чует недоброе. Его не обманешь.

-Игорь, ты рыжего придержи, а то он за мной побежит. Я дня через три, ну край через неделю появлюсь, заберу.

Игорь цепляет Кешку на поводок.Я, махнув на прощание, быстро ухожу. Не утерпев, оглядываюсь. Иннокентий сидит на тротуаре. Глаз его в темноте уже не видно. Только очертания. И хорошо. Его взгляда я бы уже не выдержал. А куда мне бездомному еще и собаку?

***

Перед Иркиным домом оказываюсь около восьми. Небо - ясное, солнце – как пожар и светит и греет, но не чадит.Народ потихонькуна работу движется. Захожу в подъезд. Знакомый лифт с чернымипятнами сажи. Юные пиротехники не дремлют. Те жеоплавленные кнопки и, выцарапанное, кем-то признанием: «Ира – дура. Я тебя люблю».Удивительная логика.Праздник души: лифт гудит и даже работает. Крехтя и постанывая, он, не торопясь, поднимает меня на шестой этаж. Ощущение такое, будто я на машине времени возвратился в прошлое. Внутри становится холодно и пусто. Я волнуюсь как школьник на выпускных экзаменах. Хочу ее увидеть и боюсь ее увидеть.То, что она дома, знаю так же точно, как то, что сейчас утро,на дворе март, а эта планета Земля. Не знаю только: как милейшая Ирэн меня встретит. Но опыт подсказывает, что не ласково.

Нажимаю на кнопку звонка. Панельный дом позволяет определять жизнь на слух.У Иркивозятся на кухне.Слышу знакомый, чуть хриплый голос: «Марина, открой.»

Шаги в коридоре переходят в щелчки замка. Маринка, еще толком не проснувшаяся, с расческой в руках и в чужом, явно длинном ей халате, смотрит на меня без симпатии. Синяк под лазом приобрел желто-зеленый оттенок и уже начал путь по щеке к подбородку.

-Какие же мужики свиньи.

-Все? – Делано поражаюсь ее проницательности.

-Все не все, но ты - точно.

-Яркий пример проявлениймужененавистничества в среде подрастающей российской интеллигенции.

-Маринка, кто там? – Вся честная кампания, во главе с моей дорогой Ириной Геннадьевнойвыбирается в прихожую. Она узнает меня не сразу.

-Вам кого? – Потом в глазах появляется такой знакомый насмешливый свет – Что с собой сделал?

Если бы мне позволили смотреть в этот ироничный золотисто-зеленый омут молча лет сто, я бы даже пить не просил.Самаяпрекрасная технология мумифицирования.

-Ладно, нам некогда. – Ира закрывает дверь. В последний момент спохватываюсь и просовываю ногу в узкую щель.Чувствую, как кто-то с удовольствием наступает на мою кроссовку. Нажимаю на дверь плечом. Девицы по ту сторону сопят, пытаясь противостоять моему напору. Спустя секунду оказываюсь в коридоре. Мой полиэтиленовый пакет цепляется за проем и рвется.Из него вываливается пистолет. Потом, как песок из песочных часов сыплются пачки банкнот.

- Ой, девчонки, это же баксы! – Наташка совсем по мультипликационному взмахивает руками и складывает их на груди.

- Ты что банк ограбил? Никогда бы не подумала. Все нас честности учил. -Ирка смотрит серьезно, свет в глазах притих. Она мгновенно стала какой-то совершенно чужой.

- Собирай деньги и вали, покамилицию не вызвали. – Ира разворачивается и уходит на кухню. Почти сразу возвращается с хозяйственной сумкой. Протягивает мне. - Вали, и больше не возвращайся.

В таких случаях у меня возникает непреодолимое желание развернуться и уйти. Не люблю, когда меня не любят. Не перевариваю я этого. Если бы не обстоятельства, попросту хлопнул дверью без разговоров. И деньги бы оставил и пистолет этот,дурацкий.Но даже еслия уйду,проблема останется. И серьезная проблема. Я то хотя бы уже приблизительно представляю чего ждать и откуда. Но этот милый квартет, понятия не имеет, во что онивлипли.

-У васкофе сбежал. – Я говорю и чувствую, как проголодался. Острый аромат вырвавшегося на плитку кофе раздражает обоняние.

-Ой, правда! -В узком коридорчике образовываетсязатор. Все стремятсяспасти квартиру от пожара, а себя от завтрака в сухомятку.Только Ирина стоит, прижавшись спиной к стенке, и смотрит на меня враждебно и выжидательно.

Я снимаю кроссовки и оглядываюсь по сторонам.

- Ты что-то потерял?

- Да, тапки. – Пытаюсь вести себя самоуверенно и нахально, но, на самом деле чувствую жуткую неловкость.

- Я тебе дала сумку.

- Ты уверена, что она лучше тапочек?

- Тапок не будет. Собирайсяи уходи.

- А кофе?Это я его спас. Неужели в благодарность нельзя налить хотя бы чашечку? И вообще, я голодный.

-Раньше ты таким наглым не был.

-Дай ты ему кофе. – Кричит с кухни Марина– И пусть расскажет: почему за ним бандиты бегают и за что мне глаз подбили.

-Устами Марины глаголет истина! Дай ты мне кофе. Уйти я всегда успею.

Мы сидим та тесной кухоньке. Я, пытаясь изображать воспитанного человека, жую кусок хлеба с маслом, запиваю горячим ароматным кофе иразъясняю диспозицию, сложившуюся на сегодняшний день.

-Ну, мыи вляпались. – подводит черту Ольга.

-А где сейчас собака? – Наташка еще совсем ребенок. Нашла о чем спрашивать. Ее вчера чуть не прикончили, а ей интересно: где Кешка.

- У друга. С ним все в порядке. Не переживай.Выпутаюсь – заберу.

Ира молчит. Ощущение такое, что меня просто не существует.Я так старался, изображая все происходившее в лицах, разве только за Иннокентия не лаял и лапу не задирал. Из-за нее, между прочим, старался.И все впустую.Наостальных, кстати,мой рассказ произвел приятное впечатление. Даже непримиримая Марина, оценив тяжесть моего положения, забыла о своём перезревшем синяке.

- Теперь у меня к вам пара вопросов. – Стараюсь не замечать Иркиной отстраненности, - Во первых, были ли вы вчера в институте, а ты, Наташа, в школе или дома?

- Ира ходила, а мы весь день продрыхли. Да и куда бы я с таким украшением отправилась? – Марина дотрагивается до щеки и болезненно морщится.

- Ира, про Ольгу или Марину, у тебя никто не спрашивал?- Я радуюсь представившейся возможности заговорить с милейшей Коробковой.

- У меня, нет. -Ирка говорить со мной не желает.

- Хорошо. Наташа, у тебяммм. – Я пытаюсь подобрать выражение поделикатнее- На работе твой домашний адрес знают?

- Да. И адрес и телефон.

- Жаль. Ну ладно. Паспорта у вас, у кого-нибудь с собой имеются?

- Ага. – Ольга язвительно ухмыляется – Мы же собирались не спеша. И документы, и деньги, и бальные платья – все взяли. И «Мерседесы» у подъезда поджидают. С личными водителями.

- Ладно. Понял. Вот что, красавицы. Берете тысячу долларов, идите на барахолку. Аккуратно, не больше чем по две сотни за раз – поменяйте.Купите себе одежду, обувь, что нужно. Вы лучше знаете.Наташа, позвони домой. Но только с телефона автомата. Предупреди, что недельку тебя не будет. Наври, что склассом в Москву уезжаешь. Встречаемся на площади Дзержинского в шесть вечера. В институт и общагу не ходите.И постарайтесь избежать лишних встреч.Я пока договорюсь о местах в санатории.

- В Сочи, что ли? -Маринка явно обрадовалась. – Девки, всю жизнь мечтала в санаторий съездить. В натуре. Я такая в бикини, надо мной, такая, пальма.Иморе до горизонта.

-Море тоже «такое»? – Встревает Ольга. Я разрушаю Маринкины фантазии:

-До Сочи нам сейчас доехать не дадут.Придется ограничитсяместной экзотикой.

***

Собрались девицы дружно. Возможность потратить деньги, по всплеску энтузиазма, у женщин уступает только свадьбе. Хотя, возможно, я и не прав. Тем более,что свадьба это лишь один из способов потратитьденьги.

С главврачем санатория «Березка», Карине Натановной,я созваниваюсь и договариваюсьоченьбыстро.Она словно ждала моего звонка. Не успела трубка после набора номера просигналить одним длинным гудком, как знакомыйнадтреснуты дисконт, уже бурлил: «Где же ты пропадал, милейший Саша? Конечно, конечно приезжай. Блок: двухместный и четырехместный.Живем? Сам увидишь.С девочками, говоришь, приедешь? Приезжай с девочками.Рада буду. Не думала, что ты еще тренируешь.»

Ира сосредоточенно гремит посудой. Я для нее, по-прежнему, не существую.

- Ириша,можно тебе помочь? – она поворачивается. На лице написано удивление: «Как, ты еще не ушел?». – Ирина Геннадьевна, а можно тебя спросить?

На этот раз она даже не поворачивается.

- Молчание, как я понимаю, знак согласия. Тебе Еремин давно не звонил?

Ира поправляет челку и отвечает сурово и тихо: «Не твое дело».

-А вот и не права. – Я едва сдерживаюсь, что бы ни сорваться. Как Ирке так легко удается вывести меня из равновесия? Не понимаю.

-Чего вы ко мне привязались. То ни того не другого не было слышно, то в один день оба объявляются.Почему-то у меня друг про друга спрашивают. Я вам что, справочное бюро?

-Он что у тебя сегодня был?

-Нет, звонил. Наверно заедет.

-Собирайся. – Я отбираю и Ирки посудное полотенце,чашку и, выталкиваю ее из кухни.

-Отпусти меня! Я кричать буду! – Ирина цепляется за дверной проем. Хватаю ее, перебрасываю через плечо и тащу в ее комнату.

-Ты что, охренел – Ирка лупит меня кулаками по спине. Ничего кулачки, сильные. Бросаю ее на диван.

-Послушай, дорогая, твой дружок Ерема, сегодня ночью пытался убить меня из того самого пистолета, который ты видела. Его это оружие.

- Врун! И дурак! На фиг ему нужно тебя убивать?

- Я видел, как он со своими расстреливал Кирсана. Я его узнал. Он это понял. Я свидетель, дошло? Мне не очень ясно кто там за кем и почему охотился, но живые свидетели не нужны никому.

- Что за талант такой: мешать людям жить? – Ира смотрит на меня с ненавистью.

- Ну да, сам то яв каюте люкс, в кругосветном круизе на туристическом лайнере плаваю. Солнечные ванны, коктейли, девочки в мини. Не жизнь – пикник.

- А меня не интересует ни твоя жизнь, ни твои пикники, ни девушки в мини. Ты это понимаешь? Забирай свои деньги, вещи и вали отсюда вместе с Ереминым.

-Так, я бы ушел. Я не Куклачев,укрощение диких кошек – не мой жанр. Но что мне прикажешь делать, если в завтрашней газете я прочту, что в этой квартире нашли труп? Твой труп.А по подозрению в убийстве разыскивают меня.

- Я так надеялась, что выкинула из жизни и тебя и спорт твой е..ный и Ерему. Всех и навсегда. Понимаешь? НАВСЕГДА!

- Тоже мне, метательница. – Говорю премиряюще.

- Будешь обзываться, никуда не пойду. –Ира немного успокоилась и до нее, кажется, стало доходить, что я хоть и зло, но явно меньшее. Меня надо выбирать. Меня.

- Выйди. Мне переодеться нужно.

Иду на кухню домывать посуду.Стою у окна, тру полотенцем последнее блюдце, а сам представляю, как в соседней комнате Иркины, изумительно нежные длинные пальцы расстегивают халат. Нет, самца во мне можно убить только противотанковым снарядом в упор.

Во дворе тормозит серенькая неприметная «шестерка». Автоматически наблюдаю за тем, как открываетсядверка. Вот он и Ерема, собственной персоной. Да не один. Водитель остается за рулем, а трое, во главе с дорогим Коляном, внимательно осматривают двор.

В два шага пробегаю коридор. Открываю дверь. Иринка задумчиво перебирает свой небольшой гардероб.

- Ира, они во дворе. – Похоже, мой голос не оставляет шансов на спокойствие и уверенность в завтрашнем дне.

- А я еще ничего не собрала.- Она немного растеряна. Недавняя жесткость куда-то попала и передо мной снова, милый и беззащитный ребенок. Тот самый ребенок, с которымя пережил столько мгновений нежности и ненависти. Беру Иру за руку.

- Бросай все. Пошли. Потом, что нужно купим. – Ира хватает полусобранную сумку, я деньги и пистолет. С обувью в руках выбегаем на лестницу. На первом этаже голоса: «Ждите лифта, а я пешочком, лестницу перекрою. Так вернее будет».

-Люк на крышу у вас открыт? – Ира пытается обуться:

-Не знаю. Должен быть открыт.

- Давай вверх. Потом обуешься.

Три этажа пролетаем на одном дыхании. На решетке в лифтерскую висит большой ржавый замок. Было бы время повозиться, скорее всего, открыли бы этого монстраобычной шпилькой. Только времени нет.Два прута справаслегка отогнуты. Наверно мальчишки лазили. Упираюсь в один ногой,второй тяну на себя изо всех сил. Прутья поддаются слабо.Пока я изображаю Геракла, Ирина спокойно обувается, поправляет челку, потомне без интереса наблюдая мой акробатический этюд, замечает: «Если ты хочешь попасть на крышу, то вот здесь прут уже выломан».Действительносбоку на лестнице в лифтерскую одного прута нет и в образовавшуюся дыру нельзя пропихнуть разве что слона.

- Змея! – Только и могу сказать я. – Быстренько проползай. Я за тобой.

- Сам змея. Не забудь обуться, а тостесняюсь гулять с босыми мужчинами. – Любовь к приколам эту бестию не покидает никогда. Ну и нервы.

Но она права. Обуться нелишне. На чердаке наверняка полно битого стекла. Натягиваю кроссовки. Внизу скрипит лифт. Кто-то уже звонит в, только что покинутую квартиру. А ведь мы ее даже не закрыли. Это, конечно, большая глупость. Но что-то изменить уже невозможно.

-Пусто! Причем ушли только что. И двери нараспашку. Где-то рядом искать надо.

- Быстро наверх!

Я протискиваюсь со всем своим скарбом сквозь решетку и ныряю в темноту чердака. Спотыкаюсь обо что-то и падаю.

- Забыла предупредить. Здесь кирпичи кругом разбросаны- Ирина сидит на корточках в двадцати сантиметрах от моего носа и, по-моему, страшно довольна моим падением. О чем человек думает? Необъяснимая личность.

- Держи деньги, диверсантка, и бегом на крышу.Меня не жди. У вас есть подъезды, гдев решетке такая же дыра?

- Все.

-Тогда беги к крайнему. Спускайся вниз и мотай отсюда. Встретимся на площади. Если не приеду – забирай девчонок ис ними отправляйся в «Березку». Помнишь, как добраться?

-Да.

-Карине Натановна уже ждет. Все. Ни пуха.

***

Мужики, кажется, все устроены по одной и той же схеме.Побоюсь ее назвать оригинальной или совершенной. Мы сначала должны продемонстрировать свои физические возможности, и лишь потерпев фиаско, начинаем думать.«А что думать, трясти надо!» Наши преследователиименно трясли.По звукам, доносящимся до меня, создается впечатление, что они решили снятьрешетку целиком и сдать ее в металлолом. Естественно, предварительно разобрав намелкие фрагменты.

Глаза потихоньку привыкают к темноте чердака. Кирпичи, при ближайшем рассмотрении оказываются, не кирпичами, а шлакоблоками.Я не разочарован. Я аккуратно складирую у входа шесть штук.Шлакоблок – весомый аргумент. Особенно, если есть возможно отправить его вполёт сверху вниз. А у меня такая возможность имеется.Примериваюсь к весу, взяв один из них в руки и жду пока эти идиоты найдут дыру сбоку. Но у вояк толкового советника, уровня Иры, не оказалось. Зато усилия трех здоровых мужиков не пропали даром. Они вынесли входную решетку. Причем по грохоту и матам, не просто вынесли, а кувыркались с нейминимум на девятый этаж..

Встреча черепа и шлакоблока – зрелище мало эстетичное. Но смотреть на это – пол беды. Беда перенести эту встречу самому.Ребята еще не очухались после победы над решеткой, как их ждало тяжелое свидание со стройматериалами.Никак не думал, что сделаю это так просто. Я всегда к человеческой голове относился как святыне. Самое поганое заключается в том, чтоя почувствовал при виде всего этого месива из тел и кирпичей, скорее азарт, чем жалость.Дело дрянь. Кажется, во мне снова просыпаетсядикое животное. А янаивно думал, что русская литературная классика и школьная комсомольская организация задушили во мне социальные атавизмы на корню.

-Пошли -Ира толкает меня в плечо. Кажется, я слишком увлекся наблюдением за результатом трудов своих праведных..

- Ты чего здесь делаешь?

- Ничего. –Ира заглядывает вниз, через мое плечо. – Ты его не убил?

- Не знаю. Не думаю. –Мгновенная волна ревности: « Я из-за нее головой рискую, а она о своем ненаглядном Коленьке печется». – Пойди спроси его. Может перевязочку сделаешь. Если успеешь.

Ира внимательно смотрит на меня: «Ну и дурак же ты!». Разворачивается и, не оглядываясь, уходит к люку на крышу. Внизу кто-то заворочался.Пора двигаться, пока они ещё только шевелятся. Чувствую себя совершенно разбитым, будто это не я, а меняпомяли шлакоблоками. Еле передвигая ноги,тащусь к светлому пятну люка. Сзади раздаются подряд три тихих хлопка. Пули, срекошетировав о бетон перекрытия крыши, с разбойничьим посвистомпролетают мимо. Мелкая дробь бетонной крошкикучно впивается в мой выбритый затылок.Я, взбешенный болью, наугадшвыряю еще один блок в сторону входа. Кто-то чертыхается и стонет. Значит,не промахнулся.

Бреду по крыше, вытирая с затылка обильно текущую кровь.Впереди, с пакетом полным денег, независимой походкой двигается Ирка.У последнего люка, в самом конце «китайской стенки» она останавливается.Спина напряженная.Ждетне оборачиваясь.

-Вот что, Михалыч, забирай свое добро. С девочками разбирайся сам . Яв «Березку» не поеду. Уж лучше к бабе, в деревню.- Она поворачивается и бросает пакет мне под ноги.Я отворачиваюсь, чтобы не видеть этих огромных и чужих глаз.С крыши пол города как на ладони.Солнце сияет, птицы поют, а мне просто не хочется жить. Надоело все.Скорее бы ушла. До конца крыши – десять шагов в любую сторону, если не возвращаться назад, конечно. Десять шагов, а там хоть трава не расти. Пусть сами себя спасают, пусть живут, как хотят. Без меня.

-Что это? - Ира замечает кровь. - Потолок помешал?

- Езжай скорее в свою деревню. Надоело мне слушать твои глупости.

- Когда нужно будет – уеду. Тебя не спрошу. Повернись. – Она обходит меня с тыла. – Да у тебя камни в голове.

- Это не камни. Это жемчужины мох мыслей.

-Ладно. Пошли.

-Никуда я не пойду. – Я понимаю, что веду себя как ребенок, что мои обиды выглядят, по крайней мере не умно, но ничего с сбой поделать уже не могу. Что называется, понесло.

Ирка берет меня за руку. Я ощущаюее теплую ладошку. Обида проходит практически мгновенно. Она из меня может веревки вить. При желании, конечно. Но ей об этом лучше не знать.

-Идем. В этом подъезде Олеська живет. Помнишь, у меня школьная подружка была? Зайдем, рану промоем, твои жемчужины из головы вытащим. – И, не удержавшись, добавляет, – может быть, тогда поумнеешь. А нет, такожерелье получится.

Я уже не обижаюсь.

Через десять минутв ванной, в антисанитарных условиях, стоически, точнее стоя, переношу операцию трепанации черепа.Все трофеи из моей черепушки аккуратно складируются в чайную чашку.

-Ровно двадцать один.

Мне не очень понятно, чего такого ровного Ирина нашла в этойцифре.

-А почему не ровно сто тридцать два с четвертью? Но ровно.

-Очко. –Встревает Олеся.

- Потому что. Мне двадцать один.

Еще через десять минут, спрятав под вязаной шапочкой аппликацию из лейкопластыря, выходим на улицу.«Шестерка»все еще стоит перед Ириным подъездом. С первого же телефона автомата вызываю скорую помощь. Жалко все-таки стрелков. Какие никакие, а люди. К тому же один из них плод моей педагогической деятельности.

-Да, стенкой придавило трех искателей приключений. Нет, не шутка. Я жилец этого домаСерафим Сидоропуло. Не верите – проверьте. Приезжайте быстрее, пока их еще можно от кирпичей отделить.

Дожидаться скорой не стали. Слишком много дел и риска.

До шести часов успели объездить пол города. Ира молодец.Все-таки прихватила свой паспорт. В банке поменяли пять зелёных тысяч на рубли. Теперь все вопросы финансирования отдыха на природе можно считать решенными.

***

Половина шестого. Сидим на скамеечке в сквере.Солнышко припекает. Настоящее лето.С головы потоком льется пот, но шапочку снимать не хочу. Уж больно фронтовой виду моего затылка. А кругом дети. Детей пугать нельзя.

Со скамейки площадь Дзержинского – как на ладони. На конечной 105-го автобуса тусуется народ. Минут десять назад появились Ольга с Наташей. Посовещалисьи, Ольга, оставивНаталью сторожить два объемистых баула, куда-то ушла.Маринки еще нет.

Мы с Иройза весь день, после «штопки» головы, не обменялись идесятком слов. Я при ней вроде хозяйственной сумки с совещательным голосом.На все мои попытки завязать разговор следуют короткие «Да, нет, не знаю».И все. Что у нее там,в голове под светлой челкой происходит – одному Богу известно.А я,к сожалению не Бог. Но все равно я наверху блаженства. Ирка рядом и это уже здорово. Я наблюдаю запластичными движениями ее рук, ловлю ускользающий взгляд и чувствую такую нежность…. Периодически замечаю, что с трудом удерживаю свою физиономию отглуповатой, счастливой улыбки.Может быть, возраст и добавляет мудрости, но женщина, если это действительно любимая женщина, способна лишить мозгов, наверное, дажестолетнего аксакала.

Ирка достает сигаретку, немного покрутив ее в пальчиках, подносит ко рту.Терпеть не могу курящих женщин. Она это знает. Бьюсь об заклад, что все делается специально, демонстративно, что бы показать мне, что хотя я и получил право быть около, но она, Ира, сама себе голова и сама решает, как поступать и как жить.

Сколько я в свое время потратил сил и нервов на борьбу с ее курением. Зря, наверное.

- Ну что, пойдем потихоньку? – делаю вид, что не замечаю сигарету.

- Сейчас. Докурю, и пойдем. – Ирка, видно, решает довести партию до конца.

- Хорошо. – Соглашаюсь я.

Ира неожиданно бросаетедва прикуренную сигаретку в урну и, повернувшись ко мне, говорит: «Было время, я хотела, что бы ты умер». Глаза ее становятся непривычно темными. Вид у меня, наверное, очень растерянный. Ирка смотрит на меня. Глаза ее так же внезапно освещаются золотой улыбкой.

-Пошли, чего сидеть. Девчонки ждут. – И добавляет через паузу: - Курить я бросила в прошлом году.

Из подъехавшего троллейбуса выпрыгивает Маринка и направляетсяк, приветственно размахивающей руками, Наташке. Наталье бы на флот, сигнальщицей. Здорово машет. Издалека видно. А вот Ольги не видно. Куда-то ушлындала, непоседа.

Мы встаем, забираем пакеты с покупками (понакупили всего столько, что впору экспедицию на Северный полюс организовывать) и, не спеша, идем на остановку. Едва ли смогу объяснить, что меня заставило посмотреть направо, но в «BMW», притормозившем у тротуара за Маринкиным троллейбусом, я отчетливо вижулицо буровского Славы. Вот и приехали. И мы, и за нами….

- Ира, стой! - командую япочему-то шепотом. Хотя за шумом машин и крика бы никто не услышал.Иришкаостанавливается. Смотрит на меняудивленно.Лучше бы не смотрела. Для меня, ее глаза как наркотики, а мненужно решение принимать. И очень быстро.

- Так, забирай сумки, лови мотор и ждиОльгу с Наташей у хлебного магазина, за площадью. Знаешь где?

- Да. А что случилось?

- «BMW» темно-синюю видишь? В ней люди Бура.Кажется, Марину где-то выловили.За ней приехали. За ее троллейбусом. Так, чтодавай быстро. Как только девчонки подойдут, вези их в «Березку».

- Хорошо.

За Ирку я спокоен. Все поняла. Все сделает как надо. Сейчас нужно постараться перехватить Ольгу, пока она не вернулась на остановку.Перед капотами машин проскакиваю улицу. Таких пешеходов, как я штрафовать надо нещадно.Водилы навернякаматерятся. Бегу через дворы.Ольга, скорее всего, пошла в гастроном. Встречаю ее буквально в дверях магазина. Хозяйственная девица: еще две полные сумки снеди. Это в дополнение к той горе багажа, которая уже лежит на остановке.

- Разрешите за вами поухаживать? – Отбираю у нее сумки. Ольга от неожиданности ойкает.

- Зачем пугать?Можно было по-человечески: подойти, поздороваться.

- А мы сегодня виделись уже. Ладно, извини, больше не буду. – Заглядываю впакеты. – Сколько всего накупила. Молодец. Жаль, что такие вкусные вещи пропадут.

- Не пропадут. Мы плитку купили.Приедем, все приготовим.

- Не приготовите. – Запихиваю пакеты в урну у входа.

- Ты что, с ума сошел?

- Успокойся. С этим возиться сейчас некогда.У вас деньги еще остались ?

- Да. Немного.

- На площади «дзержинцы» в синем «BMW».Сейчас подойдешь к девчонкам.Возьмешь Наталью и вдвоем отправитесь за площадь. К хлебному.Маринаостанется у вещей.Когда вы уйдете, пусть поймает тачку, загрузит вещи, сядет в машинуи ждет. Как толькоя подойду к BMW, пусть тоже гонит к хлебному. Там вас уже Ира ждет. Сядете к ней. Она знает, что делать дальше. Все поняла?

- Да. Но продукты я не брошу.Все равно Маринке вещи везти. И эти пакеты захватит.

Я понимаю, что спорить с этой«плюшкиной» бесполезно. Ольга вытаскивает покупки из урны, стряхивает окурок ис ворчанием ( «Такой пакет испортил, Теперь мыть придется.».) уходит.

Делаю ставку на то, чтоБуру не нужен мой труп. Ему нужны деньги. А, значит, бандиты постараются взять меняи живым. То есть, во-первых,между девчонками и мной выберут меня. Хотя они наверняка и не голубые. А во-вторых, у меня появляется шанс проверить их беговую подготовку. А это совершенно отдельный вид спорта – ловля спринтера. Поймают ли – еще поглядеть надо.

Наблюдаю из-за угла за тем, как Ольга разыгрывает спектакль под названием «Как мало мы купили. Жизнь прожита бесцельно». С ее способностями бы в театр, а не на панель. Какой талант пропадает! После пятиминутного эмоционального монолога кампания разваливается на две неравные части: меньшая – Ольга и Наташа уходят, большая Марина и гора багажа – остаются.При них остается и бандитский патруль. Пока все идет по плану.

Во мне умер редкий отец семейства. Такобщаться с женщинами могутв наши дни не многие. Я им объяснил, они все поняли и, что гораздо важнее, все сделали. Причем даже лучше, чем я думал.Марина, выдержав паузу, ловит раздолбанный «Запарожец». Мальчики Бура, наверняка такому выбору порадовались и расслабились в своем шикарном скоростном авто. Настало время моего выхода на сцену.

Этот район я знаю почти идеально. Лет восемь набирал детей из окрестных школ. Каждый двор изучен мной, как профессиональным шулером колода крапленых карт. Подхожу к «BMW» с тыла. Заглядываю в салон. Стекла тонированные, но, запарившись в машине, ребятки открыли окна нараспашку. Из давешних пацанов присутствует только Славик. Остальные новенькие. Здоровяки из «качков».О таком раскладе я и не мечтал.

- Привет, Слава! Не меня ждешь? – Слава не торопясь, поворачивает голову, и мгновенным, почти неуловимым движением руки пытается схватить меня за куртку. Для успеха мероприятия не хватает буквально пары миллиметров.А ведь я чуть не доигрался.

Разворачиваюсь и бегу через арку во двор.Бегу не в полную силу, но быстро.Стартовый рывок - моясильная сторона. Секунда и между мной и машинойуже метровдесять – двенадцать.Слышу, какс визгомколеса рванули под себя асфальт.То, чего я и добивался.Азарт погони выкидывает из их маленьких головок, я имею в виду те отростки,на плечах, остатки ума.За мной погнались на машине.

С противоположной стороны дворатакая же арка – проезд. Только та, перегорожена бетонными блоками. Двор сравнительно большой. Если напрямую, по тропинке через деревья, метров восемьдесят. Вдоль дома, по асфальту -вдвое больше. У противоположной арки оказываемся почти одновременно.У меня фора метра полтора. Сходуперепрыгиваю через блоки. Им сложнее. Конструкторы«BMW»возможность прыжков через препятствияв идеологию автомобиля не заложили.Судя по звукам у меня за спиной, бампер отправился на экскурсию по салону, аж до самого заднего сиденья.

Жалко машину.Нонужно отдать должное немцам, умеют делать безопасную технику. Или наши женщины рожают не убиваемых мафиози.Авторалли завершилось шумно.Но клетальному исходу не приводит. Ребятки, матерясь и громыхая разбитым железом, выбираются из останков «BMW»Наступает черёд кросса.Здесь уже, у жирнозадых, никаких шансов.По узкому проезду ныряю в ряды металлических гаражей, петляю в ржавых катакомбах, таская за собой тяжело дышащий хвост качков и, финиширую,сходу взобравшись на крышугаража в глухом тупике. Последним отцепляетсяСлава. Нужно будет послать Буру реляцию.ПустьобъявитСлавику благодарность в приказе по бандфомированию, за старательность ивторое место в кроссе по гаражам.С занесением в личное дело. А мне, за первое -можно без занесения. Обойдусь.

Через десять минут я уже снова на площади.На всякий случай отправляюсь кхлебному магазину.Здесь,вроде, все спокойно. Кажется,моя очаровательная компания отбыла на отдых без проблем.

Конечно, на этом наши неприятности не закончатся.Достаточно, элементарно раскинуть мозгами, что бы определить, где искать беглецов. С площади Дзержинского уходят три загородных автобусных маршрута.Только полный идиот не догадаетсяпо нашемубагажу и месту сбора, как и где мы намерены проводить время.Бур не идиот. Бур догадается. При некотором везении его поискизатянутся на месяц. Но при худшем, для нас, раскладе - запас неделя, максимум полторы.

- Мужчина, вы не нас ищите? – Ирина выглядывает из передней дверки микроавтоюуса. - Садитесь. Я думаю нам: по пути.

Ох, и хитрая морда, эта Коробкова….

***

Каринэ Натановна встречает нас, как родных. Кокетливые черные усики ее разлетаются по лицу в приветливой улыбке.

- А вас, красавица, я помню. Вы, у Сашеньки, еще лет шесть назад тренировались. Вы, наверное, уже мастера выполнили?

- Нет, Карине Натановна. Не выполнила. И не тренируюсь уже давно. Это девочки с Александром Михайловичем бегают. А я здесь случайно.

-Ну и зря, красавица. На тебя, мне помниться, Сашенька особенно рассчитывал.

- Возможно, потому и бросила, что Сашенька ( «Сашенька» произнесено с изрядной долей иронии) рассчитывал на меня особенно.

В этот момент Карине Натановна замечает мою голову с остаткамипластыря в кровавых подтеках.

- Сашенька, пожалуйте ко мне.Я вас буду приводить в порядок.Удивительно не характерная травма для легкой атлетики. Совершенно не характерная.

Карине бывшая спортсменка.Бегала еще с моимтренером, или как мы его называли «шефом». Собственно он нас и познакомил. Милая хлопотливая дама. Кажется армянская еврейка. Муж погибв автокатастрофелет двадцать назад. С тех порона одна. Вместо семьи – работа.В санатории все держится на ней. Первое время я удивлялся ее способностинеожиданно, словно из воздуха, появлятьсятам, где ее меньше всего ждешь.Минуту назад видел ее в столовой у поваров,и вот, пожалуйста, она у же в процедурном или кастелянной, или прачечной, или обходит палаты. Без скандалов, тихо, по-домашнему этот бдительный, но деликатный контроль настолькоотшлифовал работу персонала, что даже сейчас, когда официальный владелец санатория, оборонный завод, фактически развалился, в хозяйствеКариненикаких фатальных изменений не произошло.Все отлажено, все крутится само собой,без сбоев, как в дорогих швейцарских часах.

Карине осматривает мой затылок, пощелкивает языком, с интересом хмыкает и говорит, то ли утверждая, то ли спрашивая:

-Вами, Сашенька, наверное, бетон месили?

- Что-то вроде.– Я начинаю понимать любовь киношных красных командиров к перевязанным головам.Крови эффектно много, а боли, если мозги не вышибло, фактически нет. А если – вышибло, то нет абсолютно точно.

Карине словно читает мои мысли: «Ладно, господин Щерс,можете идти хвастаться перед девочкамбоевыми ранами. Жить будете.Сашенька, если забыли, ужин, как всегда, в семь».

***

Два дня санаторного рая.Жизнь спокойная и размеренная. Подъем, завтрак, кислородные коктейли,соляные ванны, обеды, полдники, ужины в перерывах- телетерапия.Кстати о телетерапии, в утренних новостях показали странную аварию. Две машины скорой помощи с врачами и пациентами одна за другой свалились с моста. Пробили чугунное ограждение и ухнули в реку.Не скорая помощь, а секта самоубийц имени красного креста.Никаких внятных версий и объяснений с экрана телевизора не прозвучало. Полный идиотизм.

Кирсана, между прочим, выписали из больницы.

Сижу в своей двухместной палате и рисую на бумаге умные схемы. Умные – как мне кажется.Я не Штирлиц, портретного сходства с прототипами добиться не могу, поэтому каждую геометрическую фигуру подписываю. Треугольник у меняЕремеев с приятелями. Круг – Бур и его команда.Квадрат – Кирсан. Милицию я обозначил буквой«М» и большим вопросительным знаком.До сих пор не понятно почему, вернее, в чьих интересах она не шевелится.

Бур гоняется за деньгами Кирсана. Вероятность его появления здесь, достаточно высока. Он знает откуда мы уезжали, а значит легко определит направление поиска. Правда, здесьнесколько тысяч дач, десятки деревень, ведомственных пионерлагерей и санаториев. Есть где искать. С другой стороны: март не сезон. Отдыхающих мало, а дачников можно по пальцам пересчитать.А считать у Бура есть кому. В его «бухгалтерии» человек сто «трудится».Процесс учёта может оказаться скоротечным. Единственная надежда на то, что облаву Буру придется проводить скрытно: Не дай Бог Кирсан узнает.Он интерес дзержинцевк деньгам ленинской мафии вряд ли одобрит.

Еремеев наверно в больнице.Но, если встреча со шлакоболоком не слишком сильно его потрясла, то про пионерлагерь рядом с «Березкой», он вполне может вспомнить. Не одно лето здесь провели. Парень он сообразительный. В чём в чём, а в тупости его обвинить – язык не повернётся.Да и вообще, мальчишка был хороший.

Меньше всех шансов достать нас у хозяина денег, у Кирсана.Слишком много потеряно времени и слишком малоинформации. Но зато мотивация – огромная. Деньги-то его. Может быть, сумма для авторитета и не слишком большая, но даже когда из кармана крадут кошелек с трешкой, все равно обидно. Искать он будет наверняка. Весь город перевернет, но без последствий такую наглую экспроприацию не оставит.

Теперь мой недисциплинированный табор.Скоро девчонкам станет скучно. В санатории народа немного. Десяток заслуженных пенсионеров. Две «новых русских» семьи, но без мужчин. Бизнесмены в городе деньги зарабатывают. Словом:дети, женщины и пенсионеры. Не сезон.

Впрочем, прекрасные дамыи сейчас не слишком предсказуемы. Людей Бура привезла Маринка. Они, видите ли, с Ольгой решили предупредить старост, что бы те, не ставили прогулы.У Института их уже ждали.Как результат:один разбитый автомобиль, один массовый забег по гаражам, масса тем для размышлений господину Буру, и не меньше поводов для беспокойств мне.

Деликатный стук в дверь.

-Можно зайти? – Ирке бы и нельзя…

-Да. –Два дня мы с ней практически не общались. Встречались только в столовой. Я - пятый,в их кампанию за столиком не вписываюсь. Обедаю в гордом одиночестве. Иногда ко мне подсаживается Каринэ. Поболтать. Вспомнить общих знакомых. А, скорее, просто понимает, что не все у меня в порядке.

Ира входит в комнату, скромно потупив хитрые глаза. Что-то, все-таки, в ней от негритянки. Удивительная пластика в каждом движении. Она словноживет в одном бесконечном танце.

-Что ты делаешь? – Она присаживается на стул напротив меня. – Раньше ты геометрией не увлекался.

- Раньше я увлекался тобой. Это кончилось весьма плачевно. Для всех. Так что уж лучше геометрия.

- Да,геометрия безопаснее. Мы хотели в «тысячу» поиграть, а Наташка не умеет. Может быть, посидишь с нами?

Играть в «тысячу»своих детишек янаучил в лагере. Во всех отрядах царило жесткое табу на карты. В спортотряде в сон час дети дружно резались в «дурака» и «тысячу». Директриса лагеря, случайно попав на территорию крамольных спортсменов, старалась, по возможности быстро,ретироваться. При этом она выглядела как монашка, увидевшую самого Дьявола. Казалось еще секунда, и дама начнет креститься и причитать: « Господи, Иисусе, спаси и помоги»!

- Сейчас. – Я рисую на бумажке некое подобие собаки.Нужно будет завтра съездить за Кешкой.

- Да. – Ирас видом профессионального критикаоценивает мое творчество. - Я вот смотрела и не как не могла понять, чего в этом рисунке не хватает. Именно этой закорюки и не хватало. Теперь все в порядке. Можно идти.-Подкалывать всех по поводу и без повода – тоже моя школа.Ирка переворачивает рисунок, читает надписи.

- Ну что у нас получается?

- А ни хрена не получается.Уезжать нужно из города. Купить пару лошадей. Кибитку. И вперед- кочевать по России. Ты будешь танцевать, я на гитаре играть. Девчонки петь умеют?

- Ольга с Наташкой хорошо поют.

- Ну вот. Они будут петь, а Маринку – за коммерческого директора. Всемирные гастроли!

- Не получится. У меня через полтора месяца зачеты. Потом сессия.

Уникальное существо, эта Коробкова. Эмоциональный перпендикуляр, живое олицетворение единства противоположностей.Может обидится, и, реветь, исходя слезами, а через пять минут снова сиять обворожительной солнечной улыбкой. Может, не раздумывая прыгнуть в холодную майскую реку, просто, потому, что захотелось искупаться и, в то же время,отказаться от всех праздников и дискотек, в угоду экзаменам.«Ответственность и бесшабашность»было бы начертано на ее родовом гербе, если бы таковой имелся.

-Пошли. – Мы выходим в коридор.

-Ира, только честно, я понимаю, что смерть не достаточно веская причина длятого, что бы плюнуть на институт и не сдавать сессию. Но, вообще, есть что-то, ради чего можно было бы рискнуть оценками на экзамене?

-Есть. – Ирка улыбается, но развивать мысль не торопится.

-Что?

-Секрет. Девушки, к нам можно? – Ира заглядывает в свою комнату, потом запускает меня.

Рубимсяв «тысячу». Девушки мухлюют изо всех сил. Меняются картами, заглядывают в прикуп. Похоже, они задались целью обыграть меня, не выпуская из минуса. Я делаю вид, что злюсь, сетую на судьбу, и не вижуих хитростей. Весь этот спектакль меня забавляет, хотя за что они так ополчились на единственного мужчину – загадка.

-Сашенька, - передразнивая главврача, говорит Наташа. – Ты, по-моему, не ровно дышишь к Ирочке.

Наташка участие в игре не принимает. Она готовит чай. Откуда-то появляются конфеты и пирожные. Странно, ни того, ни другого в санатории нет. Во всяком случае, я не видел.

-А что, заметно? – Вообще, я действительно от Иры практически не отрываю глаз. Она делает вид, что не замечает. Но, по глазам вижу, ей мое внимание, приятно. Ну, по крайней мере, не противно.

- Заметно?Да ты пялишься на нее, как детсадник на снегурочку. И зря. Это чемпионка города по «динамо». Ничего у тебя не выгорит.

-Я всегда знал, что она станет чемпионкой.Правда, мои планы касались совсем другого вида спорта. Да и масштабы городские превосходили. Вопрос на засыпку: откуда конфеты и пирожные?

-Мы с Наташкой ходили в поселок. Домой звонили. Мне из-за тебя от мамы попало. Дверь-то осталась открытой. Хорошо соседи за квартирой присмотрели. – Как мы еще живы с такой дисциплиной? Они, видите ли, звонить ходили. Хотя бы предупредили. Подпольщицы хреновы.

Наташа наливает всем чай. Берет чашку и, по хозяйски, устраивается у мне на коленях.

-Сашенька, девки наверняка тебя дурят.Посмотри на эти лица! Это лица мухлевщиц.

Шепчу ей бархатное ушко: «Я знаю. Это они не знают, что я знаю. Игра такая - кто кого надует. А ты, Наташенька, промахнулась. Свободный стул рядом ».

- Дурак!– Громко заявляет Наталья. Еще несколько секундраздумывает. Потом вскакивает, и, как бы нечаянно выливает содержимое своей чашки мне на брюки

- Ой, я, кажется, чай пролила. –Смотрит на меня невинными глазами.Я подпрыгиваю, скачу по комнате резвым жеребенком, тщетно пытаюсь отделить ошпаренную кожу отмокрого горячего материала.

- Снимай штаны, в натуре. -Маринка советует сквозь смех. И это знаменитая сердечность русских женщин? Конечно, может быть, мужик, спасающийсвое право на участие в детопроизводствеи выглядит забавно, но должна же быть хоть капля сочувствия?

- Не дождетесь! -Заявляю я картинно,беру графин с подоконника и обильно поливаю брюки.

- Большой, вроде, мальчик, а штанишки какие-то подозрительные.– Наташка – змея никак не может успокоиться. Я готов разозлиться по настоящему. И только здесь замечаю, что Ирка не смеется.Смотрит серьезно, слегка прикусила губу. Даже тени улыбки на лице нет.Почему мне это так приятно? Попробуй, объясни. Отворачиваюсь к окну, что бы глупая, довольная улыбка не выползла на лицопри всей честной публике. По аллеек корпусу темно-синей торпедой катит«BMW».Перестал я последнее время доверять немецким автомобилям. Ничего приличного на них не перевозят.Инстинктивно отступаю за шторку. Машина останавливается около крыльца. Задние дверки открываются с обеих сторон. Из одной выпрыгивает Слава, из второй вываливается качек. Ну вот и все.Сначала я себя замочил, потом приехали«дзержинцы» с холодными головами и замочили всех.

-Что там? – Иравстает и идет к окну.

- Назад. -Судорожно соображаю, что делать. Был бы один, рванул бы за дверь, по коридору, по пожарной лестнице и ищи ветра в поле. А с этим обозом куда бежать? – Все быстро в ванную. Тишина полная.

- Вот еще. Я только в ванной не пряталась.-Ирадостает из под подушкипистолет. – Пусть только сунутся.

Я уже об этой пушке успел забыть.

- Ты, чо, дура? – возмущается Наташа.

- Устами младенца глаголет истина. Давай сюда оружие. Все равно же им пользоваться не умеешь. Не хочешь в ванну? Чет с тобой.Закрой за мной дверь и не кому не открывай.

Забираю у юной ковбойши оружие. Выхожу в коридор. С первого этажадоносятсяголоса. О чем идет разговор разобрать трудно, но специфический говорок Карине вполне узнаваем.Крадусь к лестнице по мягкой ковровой дорожке.В очередной раз понимаю насколько я все-таки не герой.Моя натура предпочитаетв таких случаях вариант деликатного ухода, без шума, скандальных выяснения кто лучше стреляет или у когоэффективней прямой справой. Но жизнь, к сожалению, перестала считаться с моими наклонностями. Аккуратно толкаю стеклянную, матовую дверь, отделяющую коридор отлестничной площадки. Неожиданно обнаруживаю за нейчеловека. Моя рука сама вскидывает пистолет на уровень груди противника.

- Ну, ну, голубчик, потише. У меня в санатории не принято размахивать железками.– Каринесмотрит на меня с сердитым любопытством.- Не стану спрашивать, зачем вам, Сашенька, оружие. Но настоятельно советую пойти переодеться. Прогулки в сырой одежде вредны для здоровья.Можетепростудиться.

- Да, конечно. Извините, Карине Натановна. -Я разворачиваюсь и иду в свою комнату.

- Я из-за ваших шуток чуть не забыла сказать. Сашенька, приезжали какие-то мальчики. Очень интересовалиськампаниейтрех девушек и бритоголового мужика.

- И что вы сказали? – В горле пересохло и на «сказали» голос сорвался.

- Вы же знаете, Сашенька, я никогда не вру. Я сказала, что у меня такой кампаниинет.Выс четырьмя девушками и, кроме того, уже три дня не бреете голову. А о щетине у меня не спрашивали.Под описаниене подходите.

Ох, и умная же тетка, эта Карине. Мне хочетсяобнять ее, но я лишьговорю:

-Это точно не про нас. Спасибо, Карине Натановна.

-Не за что.

Каринеотправляется инспектировать кухню, а я – менять одежду.

Дорогой читатель, милая читательница!

Я рад, что Вас заинтересовала эта история. Если Вы действительно хотите узнать: чем она закончится – поддержите автора, т.е. меня, а потом получите книгу в формате PDF, doc.,txt, EPUB/ Исключительно благодаря Вашему вниманию у меня появится возможность писать новые, надеюсь, не менее интересные истории. За что я искренне Вас благодарю!

С уважением, Андрей Глущук

Читать полную версию: http://www.glush-mania.ru/action-books

Для получения книги зайти по ссылке: http://www.glush-mania.ru/action-books/144-millioner

В конце текста форма оплаты.